Таинственное происшествие в Стайлз

Я промолчал, а Мэри, печально опустив голову, продолжала:

- Вы же ничего не знаете обо мне - ни откуда я родом, ни кем была до того, как вышла за Джона. А у меня сейчас такое настроение, что хочется кому-то исповедаться.

Признаться, я не слишком стремился оказаться в роли отца-исповедника. Во-первых, я помнил, чем закончилась исповедь Цинции. Во-вторых, в исповедники обычно выбираются люди не первой молодости, а я, напротив, был цветущим молодым человеком, к тому же неравнодушным к женщинам!

- Мой отец - англичанин, а мать - русская.

- А, теперь понятно...

- Что понятно? - резко спросила Мэри.

- Понятно, почему во всем вашем облике чувствуется что-то отстраненное и необычное.

- Мать считалась красавицей. Я ее не помню - она умерла, когда я была совсем ребенком. По словам отца, мама по ошибке приняла слишком большую дозу снотворного.

Мэри на мгновение замолчала, затем продолжала:

- Отец тяжело переживал ее смерть. Через некоторое время он поступил на дипломатическую службу, и мы начали разъезжать по свету. К 23 годам я, кажется, побывала уже повсюду! Моя жизнь была наполнена весельем, впечатлениями и радужными надеждами.

Она тяжело вздохнула.

- Но неожиданно умер отец, почти ничего не оставив мне в наследство. Мне пришлось поселиться у своей престарелой тетки в Йоркшире. Естественно, после стольких лет, проведенных с отцом, жизнь в сельской глуши казалась ужасной - унылая скука и монотонность тамошнего существования просто сводили меня с ума.

- Да, я вас прекрасно понимаю.

- И вот в это время я встретила Джона. Конечно, с точки зрения тетушки, о лучшей партии нельзя было и мечтать. Но я думала не о деньгах единственное, чего мне хотелось, - это выбраться поскорее из сельской глуши, из соседских сплетен и ворчания тетушки

Я нахмурился.

- Поймите меня правильно, - продолжала Мэри, - я откровенно призналась Джону, что он мне нравится, очень нравится, но это, конечно, не любовь. Я сказала, что потом, возможно, смогу его полюбить, но тогда он был мне просто симпатичен, не больше. Однако Джон посчитал, что этого достаточно, и сделал мне предложение.

Мэри прервала свой рассказ и внимательно посмотрела мне в глаза

- Кажется, да, я уверена, что поначалу он меня очень любил. Но мы с Джоном слишком разные люди. Вскоре после свадьбы наступило охлаждение, а затем я ему и вовсе надоела. Говорить об этом неприятно, мистер Хастингс, но я хочу быть с вами полностью откровенной. К тому же сейчас мне это безразлично - все уже позади.

- Что вы хотите сказать?

- Я хочу сказать, что покидаю Стайлз навсегда.

- Вы с Джоном купили другой дом?

- Нет, Джон, наверное, останется здесь, но я скоро уеду.

- Вы хотите его оставить? - Да!

- Но почему?

После долгого молчания Мэри тихо ответила:

- Потому что для меня дороже всего... свобода.

Я подумал о девственных лесах, о полях и реках, обо всем, что именуется свободой для такого человека, как Мэри Кавендиш. Но в своих бедах она виновата сама, - лишь гордость и высокомерие не позволяют Мэри жить счастливой семейной жизнью.

Вдруг она всхлипнула и тихо произнесла:

- Стайлз - это тюрьма.

- Я понимаю, но, Мэри, вы поступаете слишком опрометчиво.

- Опрометчиво? Вы просто ничего не знаете!

И тут я сказал фразу, о которой сразу пожалел.

- Вам известно, что доктор Бауэрстайн арестован? Лицо Мэри мгновенно стало холодным и непроницаемым.

- Джон заботливо сообщил мне об этом сегодня утром.

- И вы знаете причину ареста?

- Конечно. Он же немецкий шпион! Манинг давно его подозревал.

Мэри говорила совершенно спокойно. Неужели арест Бауэрстайна ее нисколько не волнует? Она взглянула на цветочную вазу.

- Цветы уже совсем завяли. Надо срезать новые.

И, еле заметно кивнув на прощание, она вышла в сад.

Да, наверное, Мэри безразлична к судьбе Бауэрстайна. Не может же она до такой степени скрывать свои чувства!

На следующее утро ни Пуаро, ни полицейские в усадьбе не появлялись. Зато к обеду разрешилась загадка последнего из четырех писем, отправленных миссис Инглторп в тот роковой вечер. Не сумев в свое время определить адресата, мы решили не ломать над этим голову - рано или поздно все прояснится само собой. Так и случилось. Почтальон принес письмо, отправленное французской музыкальной фирмой. В нем говорилось, что чек миссис Инглторп получен, но, к сожалению, ноты, которые она просит, разыскать не удалось. Итак, наши надежды на то, что четвертое письмо поможет пролить свет на убийство, оказались напрасными.

Перед чаем я решил прогуляться до Листвэйз и сообщить Пуаро про письмо, но привратник сказал, что мой друг снова уехал. - Опять в Лондон?

- Нет, сэр, на этот раз в Тэдминстер. Сказал, что хочет навестить какую-то леди. Она там в госпитале работает.

- Вот болван! - воскликнул я, раздраженный забывчивостью Пуаро и тем, что напрасно сходил в Листвэйз - Я же говорил ему, что по средам Цинция не работает. Ладно, когда мсье Пуаро вернется, скажите, что его ожидают в Стайлз.

- Хорошо, сэр, я передам.

Весь вечер я ожидал прихода Пуаро, но он так и не появился. Не было его и на следующий день.