Таинственные чары

«Хотя мой ум и тело были в эту эпоху совершенно здоровы, и хотя я до того освоился с этими видениями, что они нисколько не беспокоили меня, однако ж я старался избавиться от них приличными средствами: было решено поставить мне пиявки, что и было сделано 20 апреля 1791 г., в 11 часов утра. Во время поставки пиявок моя комната наполнилась всевозможными человеческими фигурами, видение это непрерывно продолжалось до 4 1/2 часов. Тогда движения призраков сделались медленнее; вскоре они стали бледнеть и к семи часам вечера приняли белый цвет; движения их были крайне медленны, хотя формы по-прежнему были явственны. Мало-помалу они стали исчезать, сливаться с воздухом. В 8 часов, моя комната совершенно освободилась от этих фантастических посетителей.

«С тех пор, призраки показывались раза два или три, но никогда в такой степени, как в этот раз». (John Ferriar, An Essay towards a theorv of apparitions, p. 40, London, 1813. Memoir on the appearance of spectres or Phantoms occasioned by disease with psychological Remarks. Head by Nicolai to the Royal society of Berlin, on the 28 of february, 1799).

К этому факту мы можем прибавить наблюдение Босгока. «Страдая лихорадкой, говорит этот английский физиолог, которая повергла меня в страшную слабость, я страдал также жестокою болью в правом виске. Проведя бездонную ночь, я заметил перед собой фигуры, которые показались мне сходными с фигурами, описанными Николаи. Не будучи в бреду, я мог наблюдать их в течение трех суток. Два обстоятельства показались мне особенно замечательны: призраки всегда следовали за движением глаз; лучше других очерченные и долго остававшиеся предо мною предметы никогда не являлись прежде. В течете почти суток, я постоянно видел человеческое лицо, черты которого и одежда были так же явственны, как у живого, и которое, по прошествии многих лет, является мне так же ясно, как и в первую минуту. Я никогда не знал никого, кто имел бы хотя малейшее сходство с этим фантастическим лицом.

«После исчезновения этого призрака и в течение моей болезни я имел особенную и очень забавную галлюцинацию; мне представлялось множество маленьких человеческих фигурок, которые постепенно отдалялись, как бы ряд медальонов. Oни были все одинаковой величины и, казалось, расположены на равных расстояниях. Каждая из этих фигур, будучи видима в течете нескольких минут, постепенно слабела и заменялась другою, более явственною. Я не помню, чтобы эти фигурки имели связь с виденными мною прежде лицами и предметами; это были новые создания, первоначальный материал, которых я не мог найти». (Bostok, System of physiology, vol. III, p. 204).

Эти примеры, замечает доктор Д. Конолли, заставляют нас предполагать, что сумасшествие состоит в потере или ослаблении одной из умственных способностей, так что ум не может более сравнивать. (Сonolly, An inquiry concerning the indications of insanity, p. 122, London, 1830).

Слабость, период выздоровления, синкоп, предвестники асфиксии, обусловливают иногда явление видений.

Лёре приводит следующий с ним случай:

«Я был болен гриппом, и мои собратья решили сделать мне кровопускание; крови вышло около трех чашек. (Спустя четверть часа после кровопускания я впал в слабость, не потеряв, однако, совершенно чувств; слабость эта продолжалась более восьми часов. В ту минуту, как мне оказывали первую помощь, я довольно явственно слышал, как поставили флакон на спальный столик, и вскоре за тем различил шипение, похожее на шипение кислоты, пролитой на карбонат. Я подумал, что пролили кислоту на мраморный столь, и упрекнул в неосторожности окружавших меня лиц. Последние сперва полагали, что я брежу, и старались убедить меня, что на столе нет ни флакона, ни разлитой кислоты. Я понял, что это был обман чувств, и более поверил тому, что говорили мне, нежели слышанному прежде. Но шипение было так явственно, что, не будучи убежден примерами других подвергавшихся галлюцинации, я был бы, подобно им, обманут этим феноменом». (Leuret, Fragments psychologiques sur la folie, p. 135, Paris, 1834).

Нередко случается, что опустив на нисколько минут голову, чувствуешь, вставая головокружение, видишь перед глазами блестки, искры; в ушах звенит. У некоторых особ это положение по-видимому может произвести обман чувства.

Одна служанка мыла лестницу; подняв голову, она заметила ступни, потом ноги столь огромных размеров, что, пораженная страхом, убежала, не дождавшись полного развития видения. Невежество этой девушки не дозволило ей убедиться в ложности видения, что непременно сделал бы просвещенный человек.

Один очень умный человек мучился призраком, который являлся ему, когда тот ложился спать, и по-видимому хотел посягнуть на его жизнь. Если упомянутый человек садился, то призрак исчезал, являясь немедленно, как только тот принимал горизонтальное положение. (Deridy, The philosophy of mystery, p. 11. London 1841, p. 290).