Таинственный мистер Кин

– И тем не менее ваши симпатии на стороне осужденного? – закончил за него мистер Кин. – Вы ведь именно это хотели сказать?

– Думаю, что да. Мартин Уайлд выглядит приятным молодым человеком… трудно себе представить, что он способен на подобное. Хотя в последнее время появилось много приятных молодых людей, которые на поверку оказываются особо хладнокровными и безжалостными убийцами.

– Слишком жестоко, – тихо произнес мистер Кин.

– Простите? – переспросил мистер Саттерсуэйт, слегка удивившись.

– Слишком жестоко по отношению к Мартину Уайлду. Хотя с самого начала этот случай рассматривали как еще одно звено в цепи подобных же убийств – мужчина убивает, чтобы освободиться от одной женщины, с целью жениться на другой.

– Ну-у-у, – с сомнением протянул мистер Саттерсуэйт. – Улики…

– Ах, – воскликнул мистер Кин, – боюсь, что я не знаком со всеми уликами.

К мистеру Саттерсуэйту мгновенно вернулась его уверенность в себе. Он почувствовал себя всемогущим. Он уже был готов сознательно превратить свой рассказ в настоящую мелодраму.

– Позвольте мне представить их вам. Дело в том, что я лично знаком с семьей Барнаби. И знаю все обстоятельства происшедшего. Благодаря мне вы сможете заглянуть за кулисы дела и увидеть все изнутри.

Мистер Кин наклонился вперед, и на лице его появилась ободряющая улыбка.

– Уверен, что никто, кроме вас, мистер Саттерсуэйт, на такое не способен, – пробормотал он.

Мистер Саттерсуэйт крепко схватился за стол обеими руками. Он был возбужден и счастлив. На мгновение он почувствовал себя актером, чьей религией были слова его роли.

Очень быстро, несколькими широкими мазками, он набросал картину жизни в «Диринг-Хилл». Сэр Барнаби, пожилой, обрюзгший и гордящийся своим богатством. Человек, который постоянно придирается ко всяким мелочам. Человек, который заводит свои часы каждую неделю обязательно во второй половине дня по пятницам, а оплачивает свои счета обязательно утром по вторникам. Очень осторожный человек.

От сэра Джорджа мистер Саттерсуэйт перешел к леди Барнаби. Здесь его мазки стали мягкими, но от этого не менее точными. Он видел ее всего однажды, но надолго запомнил свои впечатления. Вызывающе дерзкая молодая особа. Очень молодая. Мистер Саттерсуэйт описал ее как ребенка, пойманного в ловушку.

– Понимаете, она его ненавидела. Она вышла за него замуж, не успев понять, что делает. И вот…

Она была в полном отчаянии – именно так он описал ее. Леди Барнаби бросалась из одной крайности в другую. Но у нее не было своих денег, поэтому она полностью зависела от своего пожилого мужа. И она была в ловушке – не ведала еще своей истинной силы, а красота ее обещала раскрыться только в будущем. И она была жадной. Мистер Саттерсуэйт был в этом уверен. Вместе с дерзостью в ней уживалась и жадность, неприкрытая и ухватистая.

– Мартина Уайлда я не встречал никогда, – продолжил мистер Саттерсуэйт. – Но много о нем слышал. Жил он меньше чем в миле от их дома. Он занимался сельским хозяйством. Она тоже им заинтересовалась, или просто притворилась заинтересованной. На мой взгляд, все это было чистым притворством. Мне кажется, что она видела в нем единственную возможность освободиться – и с жадностью вцепилась в него так, как это мог бы сделать ребенок. Конец у этого мог быть только один. Мы знаем, чем все закончилось, потому что их письма были зачитаны в суде. Мистер Уайлд сохранил ее письма – его послания она уничтожила, но по ее текстам можно было понять, что он к ней охладел. И он этого не отрицает. У него появилась другая женщина, которая тоже жила в деревеньке Диринг-Вэйл – Сильвия Дэйл. Ее отец – местный врач. Вы, вероятно, видели ее в суде. Хотя нет, вы мне сказали, что вас там не было. Я вам ее опишу. Достойная девушка, очень достойная. Кроткая. Правда, слегка глуповата. Однако очень спокойная, знаете ли. И верная. Прежде всего – верная.

Он посмотрел на мистера Кина, ожидая поддержки, и тут же получил ее в виде неторопливой восхищенной улыбки. Мистер Саттерсуэйт продолжил:

– Вы знаете последнее письмо, то есть я имею в виду, вы читали его в газетах. То самое, которое было написано утром тринадцатого сентября в пятницу. Оно полно отчаянных обвинений и завуалированных угроз, а заканчивается тем, что жертва умоляет Мартина Уайлда прибыть в «Диринг-Хилл» в шесть часов вечера того же дня. «Я оставлю боковую дверь открытой для Вас, так что никто не узнает, что Вы приходили. Буду ждать Вас в музыкальном салоне». Письмо доставил нарочный.

Несколько минут мистер Саттерсуэйт молчал.