Таинственный мистер Кин

– Наверное, по разные стороны рампы, – предположил мистер Саттерсуэйт. – Это мисс Аспасия Глен. Леди Чарнли.

– Очень рада встрече с вами, – произнесла Аспасия Глен.

Неожиданно у нее появился легкий американский акцент. Мистер Саттерсуэйт вспомнил о ее сценических перевоплощениях.

– Полковника Монктона вы знаете, а это мистер Бристоу.

Он увидел, как ее щеки слегка порозовели.

– С мистером Бристоу мы уже встречались, – заметила она с легкой улыбкой. – В поезде.

– А это мистер Харли Кин.

Мистер Саттерсуэйт очень внимательно наблюдал за нею, но никакого узнавания не последовало. Он предложил ей стул, уселся сам, прочистил горло и начал слегка волнуясь:

– Я… мы все с вами находимся в довольно странной компании. Причина нашего присутствия здесь заключается в картине. Полагаю – если вы все не возражаете, – что мы можем разобраться в случившемся.

– Вы же не собираетесь устраивать спиритический сеанс, Саттерсуэйт? – задал вопрос полковник. – Что-то вы не в себе сегодня вечером.

– Нет, – ответил хозяин дома. – Это не сеанс. Но мой друг, мистер Кин, верит – и я с ним в этом согласен, – что, глядя в прошлое, человек может видеть вещи такими, какими они были, а не такими, какими казались.

– В прошлое? – переспросила леди Чарнли.

– Я имею в виду самоубийство вашего мужа, Аликс. Я знаю, что это больно, но…

– Нет, – ответила Аликс Чарнли. – Мне не больно. Мне уже ничего не больно.

Мистер Саттерсуэйт вспомнил слова Бристоу: «Она была не совсем реальной, понимаете? Вся как будто соткана из теней. Как те персонажи из кельтских сказок, которые спускаются с холмов».

Вся как будто соткана из теней, сказал он о ней. Это было ее точное описание. Тень – это отражение чего-то еще. А где же тогда настоящая Аликс, спросил он себя и быстро ответил: в прошлом, отделенном от нас четырнадцатью годами.

– Дорогая моя, – сказал он, – вы меня пугаете. Вы прямо как Плачущая Леди с Серебряным Кувшином.

Трах!!! Кофейная чашка, стоявшая на столе рядом с локтем Аспасии, свалилась на пол. Мистер Саттерсуэйт отмахнулся от ее извинений.

С каждой минутой мы все ближе и ближе, подумал он, но вот только к чему?

– Давайте все вспомним, что случилось четырнадцать лет назад, – предложил он. – Тем вечером лорд Чарнли убил себя. Почему? Этого никто не знает.

Леди Чарнли слегка пошевелилась в своем кресле.

– А леди Чарнли знает, – резко сказал Фрэнк Бристоу.

– Глупости, – произнес полковник Монктон, а затем, нахмурившись, посмотрел на даму.

Леди Чарнли смотрела на художника. Казалось, что он ее гипнотизирует. Она заговорила, медленно кивая головой, и ее слова напоминали снежинки – холодные и мягкие.

– Да, вы абсолютно правы. Я знаю. Именно поэтому, сколько бы я ни прожила, я никогда не вернусь в Чарнли. Именно поэтому я говорю своему мальчику, Дику, когда он просит меня открыть старую усадьбу, что это невозможно.

– А вы расскажете нам почему, леди Чарнли? – спросил мистер Кин.

Она взглянула на него, а потом, словно все еще под гипнозом, заговорила естественно и спокойно, как ребенок:

– Если вы хотите, то да. Сейчас все это уже не так важно. Среди его бумаг я нашла письмо, которое потом уничтожила.

– Какое письмо? – уточнил мистер Кин.

– Письмо от девушки – от этой бедняжки. Она работала няней у детей Мерриамов. Он… он с ней переспал в то время, когда уже был помолвлен со мной, как раз накануне нашей свадьбы. И она… она тоже ждала ребенка. Она написала об этом ему и пригрозила все рассказать мне. Поэтому-то он и застрелился.

Леди Чарнли оглянулась вокруг, устало и мечтательно, как ребенок, который только что повторил заученный наизусть урок.

Полковник Монктон высморкался.

– Боже мой, – сказал он, – так вот в чем была причина… Тогда это полностью все объясняет.

– Неужели? – переспросил мистер Саттерсуэйт. – Но это не объясняет одной вещи. Это не объясняет, почему мистер Бристоу нарисовал эту картину.

– Что вы хотите этим сказать?

Мистер Саттерсуэйт посмотрел на мистера Кина, как бы ища у него поддержки, и, по-видимому, получив ее, продолжил:

– Да я знаю, что вы все считаете меня сумасшедшим, но картина – главное звено во всем этом деле. Мы все сегодня собрались здесь именно из-за картины. Мне кажется, что она была обречена на то, чтобы быть написанной.

– Вы имеете в виду сверхъестественное влияние атмосферы Дубового кабинета? – начал полковник.

– Нет, – ответил мистер Саттерсуэйт, – не Дубового кабинета, а Комнаты перед террасой. Именно так! Душа мертвого человека, стоящая за окном и смотрящая на свое мертвое плотское тело, лежащее на полу.

– Что в принципе невозможно, потому что тело лежало в Дубовом кабинете, – не сдавался полковник.

– А давайте представим себе, что его там не было, – предложил мистер Саттерсуэйт. – Давайте представим себе, что оно лежало именно там, где его увидел мистер Бристоу, увидел силой своего воображения – я имею в виду на белых и черных квадратах перед окном.