Таинственный остров

— Да, Герберт, — сказал Смит, — ты совершенно справедливо подчеркиваешь важное значение этого факта. Несчастного еще можно излечить… Вероятно, отчаяние довело его до такого состояния. Но здесь он снова увидит подобных себе людей, увидит участие… Мы спасем его!

Пленника вывели из бота.

Смит смотрел на него с глубоким состраданием, а Наб — с величайшим изумлением. Едва дикарь успел ступить на землю, как обнаружил желание убежать.

Но Смит подошел к нему и, положив ему на плечо руку, поглядел в глаза. Несчастный, как бы повинуясь какой-то силе, мало-помалу успокоился, понурил голову и более не сопротивлялся.

— Покинутый! — проговорил Смит.

Он внимательно осмотрел неизвестного человека.

С первого взгляда можно было сказать, что в нем уже не осталось ничего человеческого, однако Смит и Спилетт подметили в его глазах некий еле уловимый проблеск мысли.

Все решили, что покинутый или, скорее, неизвестный — как с этого дня окрестили его колонисты — будет жить в одной из комнат Гранитного дворца, откуда ему нельзя было убежать. Он без всяких сопротивлений позволил себя увести.

Пока Наб занимался приготовлением завтрака, Спилетт, Герберт и Пенкроф — между прочим, страшно проголодавшиеся — пересказывали Смиту подробности осмотра островка Табор.

Инженер согласился со своими друзьями в том, что неизвестный должен быть или англичанин, или американец, судя по названию корабля — «Британия»; кроме того, Смит сквозь огромную бороду, почти скрывавшую его лицо, и гриву косматых волос на голове распознал черты англосаксонской расы.

— Послушай, Герберт, — сказал Спилетт, — ведь ты ничего нам не рассказал, как встретился с этим дикарем. Мы знаем только, что он задушил бы тебя, если бы Пенкроф и я не подоспели…

— Право, я бы очень затруднился передать в подробностях все, что тогда происходило. Мне помнится, что я собирал семена и очень этим увлекся… Вдруг послышался шум, словно лавина обрушилась с высокого дерева… Я едва успел оглянуться… Этот несчастный, который, вероятно, притаился в листве на дереве, кинулся на меня, и не будь господина Спилетта и Пенкрофа…

— Бедный мальчик, — сказал Смит, — ты подвергался большой опасности! Но без этого, быть может, несчастное существо навсегда укрылось бы от ваших поисков, и у нас не было бы еще одним товарищем больше.

— Вы, значит, надеетесь сделать из него человека? — спросил Спилетт.

— Да, надеюсь, — ответил инженер.

По окончании завтрака колонисты принялись за разгрузку «Благополучного». Смит, осматривая оружие и инструменты, не заметил ничего, что могло бы удостоверить личность неизвестного человека.

Поимка свиней на острове Табор была весьма выгодна для колонистов; эти животные были водворены в хлев, где их надеялись приручить.

Два бочонка с порохом и дробью, а также ящики с капсюлями подоспели весьма кстати. Колонисты собрались отвести место для небольшого порохового погреба или около Гранитного дворца, или в верхней пещере, где не было никакой опасности взрыва. Тем не менее решено было продолжать использование пироксилина.

Когда выгрузка была окончена, Пенкроф сказал:

— Я полагаю, что следовало бы поставить наш бот в каком-нибудь надежном месте.

— В устье реки Милосердия? — спросил Смит.

— Нет. В устье реки ботику придется половину времени сидеть на песке, а это для него вредно. Вы сами видите, что наше суденышко отличное и его стоит поберечь! Я и теперь еще вспоминаю, как оно устояло, когда шквал неожиданно застиг нас на обратном пути.

— Можно поставить его в самой реке?

— Конечно, господин Смит, это можно было бы сделать, но устье ничем не защищено, и «Благополучный» при восточных ветрах будет, по-моему, сильно страдать от морского волнения.

— Где же вы хотите его поставить?

— В бухте Воздушного Шара, — ответил моряк. — Бухточка небольшая, уютная, укрыта утесами, и тут, кажется мне, можно устроить настоящую гавань для ботика.

— Но это несколько далеко.

— Ба! Не больше трех миль от Гранитного дворца, и мы можем наведываться туда по превосходной прямой дороге!

— В таком случае, Пенкроф, отправляйтесь к бухте, — ответил Смит, — но, признаюсь вам, я предпочел бы оставить ботик здесь, чтобы можно было непосредственно за ним присматривать… А позже, когда у нас будет побольше свободного времени, мы оборудуем небольшую гавань.

— Превосходно, — воскликнул Пенкроф. — Гавань с маяком, с молом, с доком! Экая богатая мысль! С вами, господин Смит, не житье, а рай! Все возможно, все легко!

— Да, милейший Пенкроф, — ответил инженер, — возможно и легко, пока вы будете мне помогать, потому что вы составляете три четверти силы во всех наших предприятиях.

Герберт и Пенкроф сели на ботик, подняли якорь, поставили парус и при ветре с моря быстро направились к мысу Коготь. Два часа спустя «Благополучный» стоял уже в спокойных водах бухты Воздушного Шара.

Что же происходило с одичавшим человеком в первые дни его пребывания в Гранитном дворце? Дал ли он повод надеяться, что сознание к нему возвращается?