Тайны поля Куликова, или Трилистник дороги

– Точно Марья-кудесница, – Вставая, утвердился в своей мысли атаман, – Мы вам дар принесли, – Он протянул руку к иконе, – Не гоже Мать заступницу в сече трепать. Вот богомаз наш с нее список сделал. Тебе князь хоругвь эту дарим, от самого Сиротина городка сюда везли, – Он звонко щелкнул пальцами. Два рыцаря поднесли хоругвь и поставили рядом с Дмитрием.

– У себя оставьте заступницу, – Попытался возразить Дмитрий.

– Это тебе! Мы под Гребневской Богородицей пойдем. Она наша казацкая Путеводительница, она нам в сече путь к победе укажет. А кто сложит головы под острой сабелькой, того утешит.

– Там дружины чьи-то из леса вываливаются и справа с боровицого шляха и слева с лесной тропы, – Подскочил боковой дозор.

– Ну, вот и князья с братом Владимиром поспели. Теперь вместе пойдем до Березуя до Девичьих полей. Становись атаман в общий поток!

– Позволь князь, мы с татарами своими и казачками, боковым дозором пойдем, да с хвоста вашу рать прикроем. Кони у нас легкие, да и дело свое знаем, – Возразил атаман.

– Пускай, – Поддержала его Мария.

– Ладно. Держи дозор, – Вставляя ногу в стремя, согласился Дмитрий.

Теперь войска шли широким шляхом, прорубленным в сосновом бору, пока впереди не заструилась серо-голубым потоком гладь реки. Конная масса выкатилась на широкие заливные луга, прозванные еще со старых времен Девичьими полями.

– Стой! – Звонко раздалось над головами дружинников, и, вторя этому звонкому голосу, разлился над лугами чистый звук рогов.

Смотр назначали с утра, а пока мастера рубили часовенку из толстых сосновых бревен для иконы Иоанна Воина, на образе которого и принесут присягу дружинники княжеские. Ибо по праву Земли и Воды, кто мечом опоясан, тому хозяев нет, окромя его слова и его воли. А в крепости слова данного перед сечей жаркой один Иоанн Воин порука. Слово пред ним данное ни один дружинник, ни один ушкуйник, али боярин не уронит, потому, как отвечать, потом в Ирии перед самим Иоанном придется.

На поле полки выехали во всей красе. Величественное зрелище представляли они. Оружие и доспехи блистали на утреннем солнце. Кольчатые железные брони или стальные панцири из блях, рыцарские латы и кольчужные рубахи. Шлемы с остроконечными верхушками, каплевидные щиты пехоты и старых дружинников и круглые бойцовые щиты монастырской братии. Тугие луки и колчаны со стрелами, острые копья, кривые булатные сабли, и тяжелые шестоперы. Над рядами во множестве развивались знамена и стяги на высоких древках, бунчуки и хоругви. Князья и воеводы отличались нарядами позолоченными, с накинутыми поверх яркими плащами.

Дмитрий выехал на небольшой взгорок у пологого берега реки, оглядел воинство. Поле как бы разделилось на четыре части. Прямо перед ним стоял главный или Великий полк. В середине его развивались стяги князей Белозерских – две рыбины на лазоревом поле. Мария, увидев это, вздрогнула, помнилось, что стоят воины Андрея Боголюбского под его знаменами. Потом поняла рыбки не те. Да в придачу к ним притулилось московское ополчение из дворовых и посадских под командованием Тимошки Вельяминова, уже на Воже отличившегося и считающего себя просто героем полей воинских. Над ними Дмитрий различил стяги дворцовой стражи: Коломенской, Владимирской, Юрьевской, Костромской и Переяславской.

– Хороши псы, что двор стерегут. Посмотрим, как в бою покажутся, – Подумал он про себя. С горечью добавил, – Ворота стеречь – не ордынцев рубить, – Но отметил, что у дворцовой стражи вид был боевой, даже у костромских, тех, что царские пекарни и мукомольни стерегли, – Даже вон Иван Квашня – главный стряпчий, издалека на богатыря похож, – Улыбнулся ему Дмитрий.

По правую руку от Главного полка стал Владимир Храбрый. Бок о бок с ним стоял воевода ярославских берсерков, развернув по ветру свой стяг с медведем и Спас Нерукотворный. Владимир собрал вкруг себя полки елецкие, мещерские и муромские.

По левую руку стояли брянские полки.

Чуть ближе к реке встали князья Друцкие – Дмитрий и Владимир.

Отдельно кучковались казаки и татары, пришедшие с Волги и из Сибири. Так же, не сливаясь с общей массой, стояли переметнувшиеся ордынцы и, как бы доглядывая за ними, лазутчики Семки Мелика с местными пластунами, знающими лесные тропы и броды в этой болотной местности.

Дмитрий окинул взглядом стоящие дружины. По настрою понял. Верят в победу. Дал отмашку. С голов слетели малахаи, шеломы, мисюрки, шапки. Воинство дало присягу. Только стоящие рядом с Марией, даже не шелохнулись. Ее Угрюмы и вравронии присягу свою дали давно и навсегда. Богов не обманывают. Да они обмана и не прощают. Поэтому ее дружина, закованная в броню, так и смотрела на все в узкие прорези шлемов, надвинутых на лицо. Дмитрий посмотрел на них с опаской. Такие не предадут, но и не поклонятся. Рядом с ними, так же не сдвигая клобуков, как посланцы небес, стояла братская малая дружина во главе с Пересветом и Ослябей. Эти тоже обетов не давали. Служили только Богу и Ордену.