Тайны поля Куликова, или Трилистник дороги

– Други мои! Мы сделали все, что могли. Нам пора. Кому в Навь назад, кому по чащобам и болотам, – Он посмотрел в сторону нежити и старых друидов, – Кому в земли заповедные или в сады райские. Ну а кому землю обживать. Землю обживать и строить ее наново, что бы ни пришлось еще раз из потустороннего мира героев и воевод поднимать, Правь здесь налаживать. Перед уходом нашим будем землю эту делить по Правде меж теми, кто ее кровью поливал своей обильно. Колонна Рувима и Гада и половина колонны Манассина, что переправы стерегла, откатываются за Ярдан, на восточный берег. Будут пограничные земли стеречь и переправы сторожить. Будут службу ямскую и дорожную налаживать. Другой половине колонны Манассина беречь переправу и приграничный Дунай с западного берега. Отныне быть Ассам пограничной стражей между старыми и новыми землями. Остальным девяти колоннам те уделы, где они порядок наводили и земли облагораживали. Всем воеводам: Иссахару, Завулону, Симеону, Ефрему, Вениамину, Дану, Асиру, Неффалиму и духовной братии колонне Иудиной земли по заслугам их обрести и править на славу и размножение. Здесь на горе Здравница поставим мы Собор в честь собрания нашего, и установим ковчег, что нас в деле нашем сопровождал. Посвятим его тем волхвам, что дело наше святое благословили и вели нас к исполнению его. Столицей новых земель будет город Новоград по-местному Наблус. Как его всадники арамейские зовут – Сихем. Там и Храм Нового Обета поставить, Вам духовники. Привратникам же Левитам обустроить города-убежища по образу того, как Гетто было в Венеции обустроено. Пусть в этих городах живут слуги государевы, и дают приют и защиту всем, кто прокричит Слово и Дело и захочет государю не на жизнь, а на смерть служить. Не будет в тех городах никаких законов кроме законов Империи и суда имперского. Будут там правь по Правде править и только так. Левитам же привратникам при вратах тех городов стоять и бдеть, как они за карантинными законами бдели. А буде неудача кака, или опять Черная Смерть явится, в тех городах опричнина, то есть люд имперский в первую очередь должен убежище получить и за стенами их до нашего прихода отсидеться, что бы не было того, что в этот раз. Поселить в них братию госпитальерскую и лазаретскую. У стен их соорудить странноприимные дома и лепрозории, что бы больных и страждущих принимать. Еще учредить в них приюты для знахарей и другой лечащей братии под рукой пресвитера Иоанна и кто их тронет – тому смерть. Последняя моя воля. Я уйду, но назначу вам судей в земли вновь завоеванные. Пусть чтут они законы наши и за вами всеми пригляд имеют. Коли будут нарушения какие, тому кара от нас из Нави и от Старой и Новой Веры вместях. Пусть так буде!

– Пусть так! – Хором поддержали его Мария и Микулица.

– Пусть так!!! – Эхом ответил Собор.

– А ослушникам смерть! – Иисус еще раз простер длань над головами всех.

– Смерть! Смерть! Смерть! – прокатилось по рядам.

Утром сидя на низком пуфике Мари задумчиво вертела в руках толстую книгу с надписью «Книга судей».

– Судьи. Судьи. Все-то ты знал граф Сент-Омар, Великий Мастер Данте. Все-то ты ведал пророк и ведун. Это ж когда ты впервые ее написал? Вспомнила! Еще при князе Андрее в Лондонском Тампле издал. А теперь время настало в жизнь воплощать. Пришло время судей, – Она махнула рукой и резко встала, – Эй там! Коней седлайте!

Мария отдернула полог шатра, стоящего на высоком берегу Дуная. Перед ней расстилался Новоград, Нублус, Сихем или как там его еще называет это многоязычное непонятное войско Нави. Военный стан этого войска, вставший у стен Вышеграда, рядом с крепостью Буда. Главный судейский двор новой власти. Той власти, что взяла на себя тяжкую ношу, определить кто нужен в этом мире, а кто нет. Она тряхнула головой, рассыпав по плечам свои огненные косы, как бы стряхивая с себя наваждение Нави. Нет! Эта ноша не для нее. Не для Иисуса Навина, вернувшегося в свою обитель в Вальхалле, не для Сент-Омара, отдыхающего на острове у Раймона. И не для нее. Может быть для Жанны? Но точно не для нее. Для судей! А она не судья, ибо помнит слова великие. «Если бы судили сами себя, то не были бы судимы!». Потому и не берет ношу эту на плечи свои. Она еще раз тряхнула головой, заученным жестом собрала косы в пучок и убрала их под шлем. Обернулась на стук копыт. Угрюмы подводили ей иноходца. Пора! Она взлетела в седло, не касаясь стремени, оставив все сомнения здесь на западном берегу Дуная, на земле подсудной людям и неподсудной Совершенным. Там, где судят люди, там молчат Боги.

Издалека она увидела поспешавшего к ней Микулицу. Монах был явно расстроен, и она чуть заметным движением колена направила коня навстречу к нему.

– Что случилось, старинушка? – Мари свесилась с седла, – Что за дума тяжкая на челе?

– Да вот спешил, пока тебя ветер попутный не унес! – Пробасил Микулица.

– Да я б, с тобой не попрощавшись, не сгинула.

– Говорят, ты на родную сторону путь держишь?

– Кто говорит?

– Люди бают!