Тайны поля Куликова, или Трилистник дороги

– А что, Захар, смоляной чуб, пойдешь ко мне в Орду? Я тебя воеводой над Русью сделаю. Мне такие прямые ребяты страсть как нужны, а то вкруг одни лизоблюды и псы собрались.

– А что хан, пойду! Токмо не дело, царь, если посол посольства, своему пану не отдавши, до иного пана пристанет, Правильно я гутарю?

– Пожалуй, продолжай, – Заинтересованно сказал Мамай, подивившись мудрости его слов.

– Перво наперво, скажи Величайший царь чтобы грамоту мне дали от тебя к моему государю. Вот тогда я, посольство выполнивши и честь сохранивши, до тебе снова повернуся, да и тобе верен буду. Первому моему пану не солгу и не предам и тебе тож.

– Проводите в лучшие покои мои, – Хлопнул в ладони Мамай, – Учитесь шакалы, львиному рыку и львиной поступи. За одного такого слугу, я б десять таких как вы отдал. Глазом не моргнул. В любой день и час, даже если я с женами развлекаюсь, путь ему ко мне открыт. С мудрым человеком поговорить, что в жаркий день из родника испить. Грамоту готовьте.

Захар тянул время умело. В разговорах, тихих спорах и беседах. Себя контролировал, и когда пришло время, сказал, что, мол, пора бы и грамоту везти. Мамай призвал писцов и советников. Кивнул. Читайте! Евнух развернул ярлык с затейливой тамгой, личным знаком Мамая, вдохновенно начал читать на распев:

– От восточного царя, от Большой Орды, от широких поль, от мощных татар. Царь царей Мамай и многим ордам пан и государь. Рука моя многими царствами обладает и Правь моя на многие царства возложена. Глаголю нашему Димитрию Московскому, – Захар отметил, что Мамай намерянно принизил Дмитрия с Великих князей Владимирских до Московского, но ухом не повел.

– Ведомо что ты, уделом нашим обладаешь, – Продолжал также нараспев евнух, – А вот нашему царству не приидешь поклониться; нехай тебе будет ведомо, что теперь рука моя хочет тебя карать. Зная что ты молод еще, разрешаю чтобы ты пришел ко мне и поклонился. Глядишь, тогда смилуюсь над тобою и пошлю тебе знову в место твое царствовать, а если так не учинишь, скоро все места твои попалю, и самого тебя вельми буду карать, – Евнух перевел дух, благоговейно свернул ярлык и протянул Мамаю.

Тот глазами показал на Захара. Евнух отдал грамоту ему. Тютчев взял поклонившись.

– С тобой посылаю четырех князей своих. Честных и любимых. Постельничего, писаря, конюшего да ключника своего. Пусть тебе в дороге компанию составят. Сделаешь дело, и не медли, поспешай назад, друг сердешный. Скучать без тебя буду.

Как только кони вынесли их через брод, на западный берег Оки, Тютчев шепнул верному человеку, что бы тот коня не жалел, сам же придержал жеребца, развлекая незваных гостей разговором. К вечеру навстречу им вылетела сотня, посланная Великим князем. Посол облегченно вздохнул, когда стража окружила ордынский поезд. Он вынул из-за пазухи ханскую грамоту, разорвал ее пополам и протянул писарю Мамая со словами:

– Скажи своему безумному царю, что нема меж людьми безумнее его, а грамоту его безумную пред пресветлые очи царя моего не понесу. Сам ее прочитав, вижу что над ханом вашим посмеяться токмо впору.

Он повернул коня и, хлестнув его ногайкой, понесся в сторону Коломенского. На Коломенском по повелению великого князя Димитрия собирались руские князья и воеводы и многое воинство на назначеный день Успения Пресвятой Богородицы. Уже приехали князья Белоозерские со старой дружиную, прошедшей ни один поход. Князь Глеб Каргопольский и князья Ярославские со своими берсерками. А также иные многие князья и с ними многие бояре и дети боярские. Захарий вошел во двор, где на Красном крыльце под Роллановой колонной сидел на престоле царском Великий князь и ныне царь Дмитрий Иванович в окружении князей и бояр. Поклонился на три стороны.

– Проходи, проходи, дорогой мой человек, – Радостно поманил его Дмитрий, – Все знаю, Поклон тебе от нас всех. Помог, так помог. Тик, в тик успели. Осталось токмо к Сергию под благословение сбегать и можно ждать Мамая. И хлеб убрали и людей собрали. Уважил Тютчев, успел вовремя Захарий – Он встал, обнял посла и усадил его рядом с собой на высокий стул.

На следующий день все двинули к Сергию в обитель. Сам чародей принял их на своем широком дворе. Фиолетовый плащ, накинутый поверх рясы, показывал его ранг Посвященного. Вкруг его стояли братья в черных плащах с нашитыми белыми крестами. Черные клобуки были откинуты и головы смиренно склонены, приветствуя князей. Дмитрий, его брат Владимир и ближний круг подошли к Сергию под благословение. Сергий осенил их широким крестом.

– В трапезную гости дорогие, – Позвал он.

– Не время трапезничать отче. После сядем за честной стол, победу отмечать или тризну справлять, – Буркнул Дмитрий.

– Это твое промедление двойным для тебя послушанием обернется. Ибо не сейчас еще, господин мой, смертный венец носить тебе, но через несколько лет, а для многих других теперь уж венцы плетутся, – Назидательно заметил Сергий, – Пойди, бог тебе будет помощником на враги твоя, – Он преломил хлеб, протянул его Великому князю, наклонился, тихо шепнул в ухо, – Победиши супостаты твоя.