Тайны прадеда. Русская тайная полиция в Италии

В нашем районе боролись два кандидата, — адвокат из Киавари (Киавари — наша столица) Франческо Казаретта[70] и некий «принчипе Косс», ilprincipe[71], как запросто называли его итальянцы. Первый был клерикал, второй — свободомыслящий. Казаретта постоянно жил в Киавари и имел уже депутатский мандат — его там поддерживала клерикалка «La vita Chiavarese» («Киаварийская жизнь»); «принчипе Косс» незадолго перед тем приехал из Аргентины («где небо южное так сине, где женщины, как на картине»)». Он был одним из тех «американцев», о которых я упоминал выше, и до Аргентины носил прозаическое имя — Виньоле, без всяких титулов. В Аргентине он нажил большие деньги, купил там себе княжеский титул, вернулся аристократом и поставил себе целью завоевать депутатский мандат. Это был великолепный parlatore, большой говорун, мастер на ораторские трюки, человек с темпераментом, а главное — с деньгами! Он собрал вокруг себя крупные силы из местной интеллигенции и средней буржуазии, составил настоящий боевой штаб, объявил себя анти-клерикалом и рассчитывал дать генеральный бой сторонникам Казаретты. Надо было выбить Казаретту из насиженного гнезда и сесть туда самому. Для нашего края это являлось равносильным целой революции, так как выборами в парламент механически предрешались выборы в местные самоуправления, — «принчипе Косс» мечтал полакомиться в качестве депутата около государственного пирога, а его «штабные» заглядывались на пирог муниципальный, тоже достаточно заманчивый. Бой быстро разгорался по всей линии.

Избирательную борьбу решили, однако, не таланты, — ими «принчипе Косс», безусловно, превосходил своего противника, — и даже не лозунги, а просто — деньги. Казаретта тоже обладал большими капиталами, но поскупился, сробел. У «принчипе же Косс» касса была открыта для всех, званых и незваных, оставалось только пользоваться. За каждый голос (буквально!) Казаретта платил своим избирателям по 10 лир (по тогдашнему курсу 4 рубля), а «принчипе Косс» 15 лир. Расплата происходила открыто, в особых бюро, адреса которых все знали.

Над нашим селением, на самой вершине горы, была церковь Санта-Джулия. Около нее стояла вековая развесистая олива. Каждый день в полуденную пору и каждый вечер оттуда несся по горам заунывно-мелодичный перезвон. Так красиво плыли эти звуки и так оригинально смешивались здесь, на низу, с морским прибоем. Так как эта гора была вся занята виноградниками и садами с оливой и так как землю эту возделывали все занятые люди, практичные крестьяне-арендаторы, то им ходить далеко от своих мест было некогда. И вот на самой горе, около церкви Санта-Джулия, недалеко от развесистой оливы, было предупредительно устроено два, а не одно бюро: первое от Казаретты, другое — от «принчипе Косс». Платили в обоих наличными.

Казаретта в этом случае захотел, однако, перехитрить своего противника. Часть он выдавал деньгами, а остальное натурой. Эту роль платы натурой за честное голосование в его пользу играли тяжелые ботинки, «сабо», русские их называли «сапогами», весьма практичные для работы в виноградниках. Но так как противник у Казаретты был на этот раз серьезный, и он не рассчитывал на то, что все его сторонники при голосовании — тайном, а не явном! — сдержат свои обязательства, то он решил поступать в данном случае как глубокий дипломат: правый сапог он выдавал своим избирателям перед голосованием, а левый обещал выдать после выборов, чтобы гарантировать себя от обмана!

Так обстояло дело наверху, на горе. Внизу же, под горой, выборная кампания сложилась еще проще. Здесь вся наша коммуна решила голосовать за Казаретту, и за это он вносил в коммунальную кассу на текущие расходы 5000 лир, причем, опять-таки первую половину, то есть 2500 лир он должен был внести перед выборами, а вторую — после выборов, при условии, если будет избран. Вносить эту половину ему не пришлось, — его забаллотировали!..

Была замечательная сцена, после того как выборы закончились, и торжество «принчипе Косс» стало всем известным фактом. «Принчипе» решил пышно отпраздновать свою победу. По всей Ривьере, от Киавари к Риве-Тригоза, все «штабные» нового депутата приняли участие в торжественном карнавале: они ехали на автомобилях, в каретах, на велосипедах, на специально заарендованных трамваях («кукушках»). Всё это было разукрашено, убрано зеленью, цветами, флагами; всё это шумело, кричало, пело; всё это было пьяно и весело. Проезжая через Кави, эти торжествующие победители без стеснения кричали на всю улицу: «Abasso venduti»[72] — «Продажные»!..

Все знали, что кавийцы продали голоса за 5000 лир. И теперь над ними издевались…

«Продажные»!.. Перед тем, поздно вечером, я был на митинге в Рива-Тригоза, населенном сплошь рабочими и рыбаками. Я поехал туда, потому что местный аптекарь, «фармачисто», сказал мне: «Хотите послушать нашего депутата! О, он крупный оратор (grande parlatore). Сегодня он выступает в Риве-Тригоза».