Некоторые из тех, кто знали Нику по Москве, упоминали, с ее слов, о якобы садомазохистских наклонностях Мастропаоло. Приведу слова Алеси Мининой: «Мы с ней как-то разговаривали очень откровенно. Она мне говорит: “Может, я когда-нибудь наберусь смелости или буду очень пьяная, и тебе расскажу. А так не могу. Он старый козел, извращенец”». Константин Постников, с которым читатели познакомятся в следующем разделе, сказал следующее: «Ника мне ничего хорошего о нем не говорила, рассказывала, что он такой-сякой, потому что показывал ей какие-то фильмы с извращениями».
Рассказывает Татьяна Смольская: «Про Швейцарию Ника говорила вскользь. Помню такую фразу: “Я там дурака валяла, и вообще ничего особенного не было”. Но знаю: было что-то неприятное в ее с этим человеком отношениях, и она говорила: “Мне не очень хочется все вспоминать”. И еще говорила, что он человек, конечно, интересный, если брать во внимание его деятельность в своей клинике. Мне кажется, она одна из немногих, кто к своим, так скажем, возлюбленным относилась с уважением, как ни странно, уважала их и в них профессионализм, в том числе и в этом “швейцарском дедушке”, как она его называла. Но какие-то его с ней контакты допекли ее».
Рассказывает Анатолий Борсюк: «Я знаю больше подробностей об этом браке. Но из последнего варианта фильма, который смонтировал после гибели Ники, убрал кусок ее высказываний. Конечно, он заинтересовал бы публику, зрителей, но без знания деталей этого брака он выглядит очень вульгарным. Может, все и было вульгарным. К этому требовались комментарии, а прокомментировать Ника уже не сможет никогда».
Ника жила в Москве и как-то позвонила мне с просьбой помочь ей через нашу ассоциацию организовать поэтический вечер. К тому времени у меня с Евтушенко отношения разладились, а она просила меня связаться с ним и помочь ей вернуть его расположение. Ника говорила: «Я без него никто, меня не узнаю`т, никуда не приглашают. Поэтому надо провести мой поэтический вечер, на котором я прочту стихи, расскажу о своей поездке в Швейцарию и работе там в качестве поэтического психолога».
Она очень изменилась: буквально за три-четыре года стала молодой прожженной женщиной – не в смысле ее жизни, а в смысле души. Я тогда почувствовал, что она больной человек, что ее несоответствие окружающему миру и несогласие с ним резко усилились. У нее были деньги, и она готова была оплатить свой вечер. В ЦДЛ нам отказали. Мы нашли коммерческую площадку, но Ника заболела или запила и исчезла как раз тогда, когда надо было подписать договор.