Тайны жизни Ники Турбиной («Я не хочу расти…»)

Джованни Мастропаоло не замыкался на своей работе в Институте майевтики. Круг его интересов был значительно шире и соответствовал мировоззрению европейского интеллигента. Он был инициатором многочисленных тематических вечеров, встреч, лекций, выступлений, касающихся движения пацифистов в Европе[197], техно-сократовского метода в информационном пространстве[198], отношения Фрейда к иудаизму[199] и других. Он ушел из жизни 24 сентября 1999 года в Лозанне, в канун своего 83-летия. В лозаннской газете «24 часа» от 28 сентября был помещен некролог, в котором его родные из Швейцарии, Италии, США и Венесуэлы, а также его «семья» из Института майевтики с сожалением сообщили о кончине почетного доктора Джованни Мастропаоло. Прощание с ним состоялось в узком кругу «без цветов и венков», как он просил, но с мыслью о его Институте. Заканчивался некролог словами: “Va’, pensiero…”[200].

Глава 5 «Памяти не хочу – там любовь»

«Джованни Мастропаоло писал Нике письма, – говорила Карпова, – с просьбой вернуться, а Ника о Швейцарии даже не хотела вспоминать». Однако вспоминала и даже писала Мастропаоло. Привожу письмо Ники к нему, с ее орфографией, написанное с двух сторон развернутой зеленой обложки школьной тетради:

Здравствуй мой дорогой Джованни с новым годом![201]Здаровья тебе и счастья! Очень скучаю. Дагадываюсь, что принесла тебе не одни радости и сознаю свою вину. Человек существо сложное и не предсказуемое. Надеюсь что ты есщо захочеш со мной встретется. Много думаю а тебе о нас Отец боле мение но ничего хорошего нет все очень сложно. Если ты меня захчеш увидеть я приеду с огромным счастьем я многое поняла. Кручусь как белка в колесе счас работаю думаю буду это делать до конца весны Надо помочь близким А потом если ты меня любиш и незабыл Если тебе не в тягость. Я была бы счастлива увидеть тебя быть рядом. Есщо раз с новым годом передай там наилутшие Пожелания Владимиру[202]и его супруги Зои[203]Эрике[204]и Марии Эмануэлле обязательно ответь мне буду ждать

Любящая тебя Ника Целую[205].

По словам Дмитрия Васильченко, любезно передавшего мне это неотправленное письмо, оно не обязательно свидетельствует о желании Ники вернуться в Швейцарию. «Ведь Мастропаоло, – сказал он, – вместо лечения занимался неизвестно чем, в нем не проявлялся ни психолог, ни доктор высокого полета. У Джованни собаку звали “Пушкин”. Человек, который так относился к русской культуре, не мог ценить поэзию Ники. В Швейцарии ей тоже было несладко, впрочем, хорошо ей не было нигде. Попыток вернуться туда у нее не было, а написать по пьянке такое письмо она могла».

Вспоминает Александр Дунаев-Брест, с которым читатели познакомятся через несколько страниц: «После Швейцарии Ника постояла на Тверской. Она рассказывала мне: “Я занималась проституцией. Меня почти не брали – пьяная была, а пьяная баба никому не интересна”. Тот редкий случай, когда алкоголь сыграл положительную роль. Поэтому она, не видя иного выхода, попросилась к Мастропаоло обратно. Но если бы ее письмо и было отправлено, то ничего, кроме отказа, Ника не получила бы, поскольку ей нашлась достойная замена в лице Марины Петросян.

Спустя три года, давая интервью в Ялте Л. Шершневой, Ника заметила: «А вообще моя жизнь началась сложно и неопределенно. Училась во ВГИКе на актерском факультете – бросила. Вышла замуж, уехала в Швейцарию – сбежала. Зарубежный сладкий хлеб не для меня». И, словно продолжая эту мысль, в одном из последних своих интервью она сказала: «Кроме России, я жить нигде совершенно не могу. Хотя это звучит банально, патриотический идиотизм, видимо, во мне присутствует. Я вернулась в Москву, и мозги у меня стали работать как-то по-другому».