Тайны жизни Ники Турбиной («Я не хочу расти…»)

В Крыму Вангоговская ночь.
Летят по небу кипарисы…[303]

«Закройте, закройте…»

Закройте, закройте
Скорее окно,
Иначе вас на руки
Ветер подхватит…

«Черное белое…»

Черное белое,
Белое черное.
Лица мелькают,
Как карты в колоде.
Правда затеряна
В лживых словах…

«Мне не хватает дня…»

Мне не хватает дня
И не хватает ночи.
Наверно, оттого,
Что дни зимой короче.

«Гимн времени…»

Гимн времени.
О чем поем?
 О том,
Что хорошо вдвоем…

Обратите, пожалуйста, внимание (к сожалению, все подобные случаи проиллюстрировать невозможно), что на одних и тех же страницах вместе с фрагментами написаны стихотворения, к которым эти фрагменты отношения не имеют. Это говорит о том, что все они не только написаны одним почерком, но и одним человеком. Вы, конечно, возразите, мол, Ника сначала могла диктовать одни строчки, потом другие – мало ли какие небесные диктанты нашептывал ей Господь. А вы можете себе представить, что Он, к примеру (см. иллюстрацию) вначале продиктовал ей такую строфу: «Я с тобой расстанусь / На перекрестке утра, / Я уйду дорогой, / Где живут слова», затем еще одну: «Желтый лист / На сетке кипариса. / Тополь облетает, / Лето спит» и, наконец, с некоторыми поправками, полностью стихотворение «Я трамваем не поеду…» (табл. 4). Таких примеров не счесть. Майе, как любому поэту, в голову могли одновременно приходить разные образы и мысли, которые она подряд записывала. Иногда они так и оставались фрагментами, иногда становились частью ее стихотворений или Никиных. Но чтобы Майя, скажем, записала какие-то свои строки, а потом стихотворение Ники, потому что больше негде было его записать, или по другой причине, мне представляется абсурдом.

Майя писала не только любовную лирику. В качестве примера приведу одно так и не вошедшее ни в одну из книг Ники стихотворение:

«Чем кормите ребенка своего…»

Чем кормите ребенка своего —
Грудью, кашей?
Или строкой,
Которую поете,
Укладывая в колыбель:
«Усни, родной»?
А я ему: «Не надо спать,
Буду тебя качать
Утром и днем,
В сад поведу гулять,
И будем мы там вдвоем.
Только ночью не спи,
А со мной говори…
Родила я тебя,
Не помню когда, —
В дождь или в снег,
Или в солнечный свет.
Это ты знаешь лучше меня,
Я только мать твоя.
Ты превратишься
В волшебную силу,
Вечный ребенок,
Не спи, мой милый».

Снова задаю тот же вопрос: могла ли Ника это написать, точнее продиктовать Майе? Сомневаюсь, и очень.

Майя также исключала из своих ставших впоследствии Никиными стихотворений строчки, выдававшие истинного автора, которым мог быть только взрослый. Пример тому стихотворение «Новости дня» (табл. 4). Читаем в книге: «… Я очень люблю / Засыпающий дом. / И пылью покроются…».

В оригинале между этими строками стоят следующие (они выделены): «Я очень люблю / Засыпающий дом. / И легче / Нам будет / Молчать в темноте, / И пылью покроются…».

В книжном варианте этого стихотворения перед выделенными словами (они исключены) стоит многоточие. Кроме того, как видно из иллюстрации, выпали и другие выдающие Майю с головой строки: «Подумаем просто, / Что рада была / Увидеть тебя, / Не дождавшись утра».

Еще пример. Стихотворение «Стихи мои похожи на клубок…» (табл. 1, п. 16) заканчивается словами «Пусть радугой окажутся слова», а в оригинале окончание этого стихотворения иное (последние две строки зачеркнуты): «Пусть превратятся / В радугу слова / И охраняют / Моего ребенка».

То есть Нику, так как она ребенок Майи, чьим почерком это написано. Так как тогда, скажите, Ника могла быть автором этого стихотворения? Можно привести и другие, не менее интересные места. Вот как в оригинале выглядело начало стихотворения «Благослови меня, строка…»: «Благослови меня, строка, / Благослови на бой и славу…». Вот о чем – о славе – мечтала Майя, когда, будучи девушкой, повезла свои стихи в Москву. А за славу она готова была сражаться – идти на «на бой». Естественно, в таком виде стихотворение для Ники не подходило, и «славу» пришлось заменить на «рану», тем более что появилась, хотя и отдаленная, рифма «раной – встану».