Тайны жизни Ники Турбиной («Я не хочу расти…»)

Помню только лифт,
Он до смешного
Был скрипуч и строг,
Меня встречал
Своей беззубою улыбкой…
Остальные все молчали.
Я думаю, меня не ждали,
А если ждали,
Только не тогда,
Когда дрожал звонок
Отчаянно под пальцем…
Чуть-чуть приоткрывалась дверь,
И на пороге голос
Еле слышно мне говорил:
 “Зачем опять пришла?”

Снова безответная любовь, чужой дом, чье-то молчание и скрипучий лифт. Очевидно, эти строки, как и приведенные ранее, посвящены одному и тому же человеку, живущему в Москве в многоэтажном доме, в котором «этажи бесконечны». Ну, а в Москву Майя не только приезжала, но и подолгу там жила. Правда, об этом читатели не знали, так как в книгу вошла совершенно другая, адаптированная к Нике версия. Но ведь черновой вариант является первым, значит, именно его, если верить рассказам Карповой, Майя писала со слов Ники. А могла ли Ника такие слова произнести? Нет, конечно! Значит, они, как и все предыдущие, принадлежат Майе.

В черновом варианте стихотворения «Как хочется укрыться одеялом…» (табл. 4) после строки «И шумом городским» читаем:

Так хочется
Мне просто помолчать.
Услышать шорох
Простыни прохладной.
А может быть, перевернуть
Страницы книжки,
Которая лежит так долго
Под подушкой,
Мне не хватает дня
Ее читать…

Уверен, что эти, не вошедшие в стихотворение строки, как и все остальные, к Нике отношения не имеют. Причем не только из-за нескольких вариантов стихотворения, что уже ставит под сомнение ее авторство, но также из-за отсутствия оригинала, хотя в 1984 году Ника уже умела писать. То же самое – и это подтвердят последующие страницы книги – можно сказать о десятках других стихотворений. К сожалению, книга не позволяет поговорить о каждом из них.

Остановимся на некоторых интересных местах[302]. Стихотворение «У слова есть всегда начало…» (табл. 1. п. 19) имело не одно, извините за тавтологию, начало: «Три слова, / Три сына, / Потеряны мной», «Начало есть всегда / У слова горького, / У радости», «У слова есть всегда начало, / Хоть болью сказано, / Хоть радостью», «У слова есть всегда начало, / Хоть в боли сказано, / Хоть в радости”.

Естественно, четыре варианта первых строк так же, как и все стихотворения, написаны рукой Майи. Надо отдать ей должное – она умела работать над словом, и здесь ее извечная лень отступала. Кстати, и конец у этого стихотворения тоже был не один. В черновом варианте он выглядел так: «Но где найти четыре строчки, / Что были мной давно написаны? / Им не хватало только точки».

Ниже – дважды повторенное слово «хорошо» и три подписи, разобрать которые сложно, но предполагаю, что две из них принадлежат Луговской и Загудаевой. Еще ниже рукой Майи написано: «На ночь пахнущей строчке?». Очевидно, после таких оценок, она в шутку и в рифму дописала это как вариант последней строки.

Кстати, отличные от вошедших в книги Ники окончания имеют в черновых вариантах многие стихотворения, в частности такие известные, как «Тяжелы мои стихи…» («Почему же, как стих, я одна»), «Как хочется укрыться одеялом…» («Моя земля, / Я буду сторожить / Твой чуткий сон, / Не потревожив мир»), «Евгений Александрович!» («С Вами мне не по дороге») и другие.

На одной из иллюстраций читатели могут проследить, как рождалось стихотворение «Молчальником печальным…» (табл. 4). Ниже – впервые приведены два, видимо, незаконченных стихотворения, в авторстве которых сомнений нет.

«А над Россией – снег идет…»

А над Россией – снег идет
И тихим кружевом ложится
На мостовую и леса,
На поезда и руковицы,
В которых держиться тепло.
Но снег своим размахом белым
Закутал новые дома.
Лишь только вечером от света
Чуть-чуть желтеет белизна…

«Морозно утром. Лед хрустит…»

Морозно утром. Лед хрустит —
Бегущими пробит ногами.
И вместе с нами
И за нами
Минута вслед летит.
Мы позабыли счет шагам
И не считаем слов потоки…