Тайные общества. Полная история

Поклонение Бучневу принимало извращенные формы. Он садился голый на стул, две девушки поддерживали его сзади, другие расчесывали ему волосы, остальные стояли вокруг и пели молитвы. Все они были его наложницами. Бучнев часто их бил, причем экзекуции обычно объяснял изгнанием беса. Девушки все покорно терпели ради «спасения души».

По делу арестовано шесть человек. Бучнев получил пять лет лагерей.

Контрреволюционная организация «ермиловцы»

В мае 1930 года в Елецком округе была ликвидирована секта «ермиловцев», называвшаяся так по имени руководителя Ермила Баркова.

Основателем ее был Ермил Павлович Барков. Он вернулся с войны и сразу стал активно агитировать против советской власти, утверждая, что это власть Антихристова: «На земле народился антихрист и одновременно с ним появилась советская власть, а следовательно, эта власть – антихристова и выполнять требования этой власти – это значит содействовать антихристу. Кто будет помогать советской власти или чем-либо ей содействовать, тот будет строго наказан Богом».

Барков разъяснял: «Люди боролись за свободу, а в результате, когда пришли к власти большевики, то получилось насилие: берут насильно налог и насильно забирают людей в Красную Армию». В отношении Красной Армии установка была определенная: «Идти в Красную Армию грешно, потому что защищать антихриста перед Богом недопустимо». В итоге вся деревенская молодежь поголовно дезертировала.

После окончания Гражданской войны «ермиловцы» продолжили призывать к саботажу. Так, они убедили односельчан отказаться высевать хорошую, урожайную сортовую рожь: мол, рожь эта от Антихриста, а значит, сеять ее грешно.

Они последовательно срывали хлебозаготовки: давать хлеб комиссарам – значит отдавать его Антихристу! Не дали организовать колхоз. Подчас сектанты распространяли совершенно нелепые слухи: колхоз – от Антихриста, потому у колхозников дети родятся с рогами и копытами.

Доходило до абсурда: крестьяне отказывались бесплатно (!) брать семена из сельсовета, потому что Барков со товарищи внушил им, что семена эти прокляты, и кто их посеет, у того родятся камни.

Если кто из крестьян решался ослушаться, то в доме у него непременно случался пожар. Селян постоянно запугивали какими-то небесными всадниками на белых конях, которые вот-вот должны явиться, чтобы «нечистых истреблять».

Более десяти лет власти пытались договориться с «ермиловцами». Но в 1930-м последовала расправа: было арестовано 56 человек, из которых пятеро расстреляны.

Дело скопцов

В Ленинграде в 1930 году прошел большой судебный процесс над сектой скопцов: на скамье подсудимых оказалось 15 «белых голубей». Примечательно, что обвинения ни в коем случае не касались вопросов веры, сектантов обвиняли в нанесении тяжких телесных повреждений.

Летом 1927 года в Урицкое районное отделение милиции пришел деревенский паренек, показавшийся поначалу подростком. Потом выяснилось, что ему уже почти 18 лет.

Поведал он историю грустную и страшную. Два года он как батрак работал на своего дядю – Петра Пивдунена из деревни Волосово, тот ему ни копейки не заплатил, а теперь и вовсе выгнал.

Но это было только начало! Паренек принялся лепетать о каком-то условии, на котором дядя его кормил и обещал сделать своим наследником: «Если бы я знал, если бы я понимал, что он требует – разве я на это пошел бы?.. Искалечил он меня на всю жизнь. Искалечил и, как собаку, выгнал!..»

Оказалось, что в четырнадцатилетнем возрасте Пивдунен взял Андрея у матери на воспитание. Та согласилась с радостью: была она женщиной очень бедной, и ей приходилось растить в одиночку троих детей.

Андрей переехал к дяде. Дав мальчику попривыкнуть, Петр Пивдунен однажды сказал ему: «Придет час – ты нам с теткой глаза закроешь и будешь ты тогда здесь полным хозяином и наследником. Все тебе останется – и дом, и лошади, и скот… Только один у нас с тобой уговор должен быть: согласишься – будет все, как я говорю, не согласишься – иди обратно к матери на нужду и работу…»

Андрей готов был согласиться на что угодно. Однако, когда узнал, в чем заключается условие, испугался. Но дядя был так ласков и добр, так убедительно успокаивал, что это «совсем не больно», что для здоровья это очень полезно: «Мерин, и тот, гляди, какой спокойный становится… А человеку от этого – одна польза. Ведь и я такой!.. Веришь мне теперь? Потому и уговариваю, что добра тебе хочу…»

И Андрей согласился. Согласился – оскопиться.

Тогда, в четырнадцать лет, он плохо понимал, какое увечье нанес ему дядюшка. Запомнил только мучительную боль. Лишь со временем, когда подошла пора возмужалости, когда его сверстники принялись гулять вечерами с девушками, Андрей стал понимать, что стал инвалидом.

Но Андрей продолжал молчать – ради мечты о наследстве: о большом доме, наполовину каменном, наполовину деревянном, с расписными воротами; об амбарах и закромах, полных всякого добра… Да только ничего он не получил: изувер эксплуатировал его как батрака, а после выгнал.