Тайный дневник Натальи Гончаровой

Покамест упивайтесь ею,
Сей легкой жизнию, друзья!
Ее ничтожность разумею
И мало к ней привязан я;
Для призраков закрыл я вежды…

Он даже начал напевать старую женоненавистническую песенку: «Эх, молодец, не женись, купи лучше доброго коня!»

Песенка оказалась пророческой и совпадала с тем, что я услышала от знаменитой гадалки фрау Кирхгоф, прозванной «петербуржской ведьмой», к которой я не раз ходила тайком, под покровом ночи; Александр тоже частенько у нее бывал. Фрау Кирхгоф поведала мне, что если я родилась 17 августа 1812 года, то есть под знаком Льва, а Александр 26 мая 1799 года, под знаком Близнецов, то наши знаки плохо сочетаются друг с другом…

В этом кабаке Александра не просто уважали, его принимали как живого бога. Вспомним, что он написал в 1827 году поэму «Цыганы», где воспевал их дикую привольную жизнь на лоне природы. Александр был одним из немногих литераторов в мире, кто всячески превозносил цыган и с уважением относился к их образу жизни. Его имя было известно всему их племени, даже за сотни верст от Москвы, повсюду, где только жил их народ.

У Александра и Алеко, главного героя «Цыган», была на удивление сходная психология; Алеко не мог вынести распущенных, свободных нравов цыган и неверности своей возлюбленной Земфиры, для которой адюльтер отнюдь не являлся нарушением законов морали.

Алеко, «порядочный цивилизованный человек», противостоял «хорошему дикарю». Тут явно не обошлось без старого, доброго и чистого сердцем Жан-Жака Руссо с его пресловутым Чувством Природы!

Гитарист не отрывался от струн своего инструмента, то терзая их, то нежно пощипывая; склонившись над инструментом, он, казалось, баюкал и оберегал ребенка; правой рукой он лихорадочно водил медиатором, а левой вцепился в гриф, истекая крупными каплями пота…

Александр испытывал все бо́льшую неловкость; эротичный и возбуждающий танец Тани начинал по-настоящему задевать Алеко, ее любовника.

Александр спрашивал себя, не придется ли ему в очередной раз пройти через дуэль, хотя в кои-то веки здесь не было ни грана его вины. Он смотрел на великолепное тело Тани, которым он вдохновлялся при создании Земфиры, героини «Цыган». Невольно вспомнилась и восхитительная чувственная Эсмеральда, пышногрудая цыганка из «Собора Парижской Богоматери» Виктора Гюго!

Кружась, она взметала пестрые юбки, и они вились вокруг нее, приоткрывая смуглые стройные бедра. Ее приманивающие движения слагались в виртуозный танец, сознательно нацеленный на возбуждение чувственности; она то приближалась к Александру, то отдалялась от него; то плавные, то прерывистые колебания ее тела подчинялись нарастающему трепетному ритму гитары.

Таня, словно в забытьи, слепо отдавалась неистовому крещендо струн Алеко, как будто решившему лишить ее последних сил. Вот Таня закружилась в завершающем дьявольском вихре; звуки оркестра нарастали, заполняя все пространство зала. Таня вилась вокруг Александра как змея, гипнотизирующая свою жертву. Она смотрела ему в глаза, Александр же все больше смущался и тревожился.

Она недвусмысленно и непристойно выставляла напоказ свое тело, то легко касаясь стола, за которым сидел Александр, то все более пылко и сладострастно изгибаясь.

Александр закрыл глаза; зажмурившись, в полном блаженстве, он вдыхал запах ее дешевых дурманящих духов, время от времени чувствуя на лице порывы воздуха, вызванные взмахами ее юбок. Ее огненный взгляд следовал за вращением подола. Внезапно она откинула голову назад, ее густые черные волосы взлетели.

Она сосредоточилась на Александре, прекрасно понимая, какую дерзкую и опасную игру она затеяла. Она пожирала его глазами, и какой мужчина устоял бы перед этим страстным чувственным танцем? Внезапно Таня замерла; Алеко в то же мгновение остановился. Ее вспотевшее тело и грудь в глубоком вырезе, не скрываясь, звали Александра. Эта завораживающая музыка и впрямь пробудила в нем сиюсекундное веселье, но, когда она смолкла, его охватила глубокая грусть. Гитара и Таня опьянили его; он с трудом поднялся, пошатнулся и вышел.

* * *

18 февраля 1831 года мне было восемнадцать лет и пять месяцев. Александр надел мне кольцо на палец… вернее, не он, а моя мать!

Церковь была полна народа, многим гостям пришлось ожидать окончания церемонии снаружи. Внушительный охранник пропускал приглашенных неохотно и через одного.

Все они собрались здесь: и его искренние друзья, и товарищи по Царскосельскому лицею, и даже несколько давних недругов, вечных ревнивцев, заявившихся из любопытства. Я была великолепна и трогательна, разрумянившаяся от счастья, в свадебном платье из органзы; за платьем тянулся нескончаемый шлейф, который несли шесть робких подружек невесты.