Тайный коридор

Все больше Алексей убеждался, что ялтинские мысли о высокой цели, которая обязательно должна быть у серьезного писателя, являлись не юношеским максимализмом, а вполне трезвым пониманием места писателя в русской литературе. Выражать свое «я» в ней было недостаточно. Да и не хотел Звонарев никому навязывать свое «я»: не видел он в нем ничего привлекательного… Именно высокая цель в литературе, думал он студентом, способна органически соединить философский подход и изобразительный метод. Когда же он стал печататься и зарабатывать писательством деньги, то незаметно для себя решил: идеи и цели – не главное, основная движущая сила прозы – сюжет, а в хорошем сюжете, как в матрешке, можно найти все – и цели, и идеи, и образы, и героев. Было время, он буквально помешался на этих сюжетах. Выдумывал, высасывал из пальца, выхватывал из газет (его собственная жизнь была небогата сюжетами, а наблюдений не хватало)… И что же? Теперь ему ясно, что это были следы чужой жизни, поэтому он и не видит своего следа в литературе.

Вероятно, оттого, что тогда, в Ялте, он интуитивно нащупал правильный путь в литературе, но не пошел по нему, сочтя идейную задачу чисто технической, действие его новой повести, страницы которой мелькали перед ним на экране, подгоняемые стрелкой «мыши», происходило именно в Ялте. Герой приехал сюда зимой, получив на работе за полцены путевку, которую никто, кроме него, не взял, живет в санатории, гуляет по городу, неудачно ухаживает за девушками, ездит на экскурсии, щелкает «мыльницей». Вернувшись домой, отдает пленку в печать. Через день он получает 36 глянцевых фотографий, на которых запечатлен с разных точек дом с башенкой – и ничего больше. Дело, в общем, в этих «Кодаках» обычное – чужую пленку отпечатали. Однако приемщик категорически отрицает ошибку, указывает на ярлычок с номером на пленке, который совпадает с номером на пакете с фото – 4891. Герой протестует, возмущается, но мастера в один голос поддерживают приемщика. Они, мол, еще могли ошибиться, а машина нет. «А может, это вы ошиблись? – переходят они в наступление. – Выпили лишнего, когда снимали?» Герою обидно – он не пьет. Он заявляет, что платить не будет, а придет, когда объявится настоящий хозяин этих фотографий. Но он не объявился ни через неделю, ни через две. Героя постепенно начинает мучить этот казус. Он невольно припоминает фотографии: там кое-где проглядывает на заднем плане море, лежит снег, как нынешней зимой в Ялте, да и дома такого типа, действительно, он видел только в Крыму… Под насмешливые взгляды тружеников «Кодака» он забирает фотографии. Дома снова и снова разглядывает их. Да, похоже на зимний Крым: снег, море, дом с башенкой… Но ведь не снимал он это! Он начинает чувствовать, что сходит с ума. День, другой, третий живет с этим ощущением, а потом не выдерживает, берет на работе отпуск за свой счет и едет снова в Ялту. Там герой ходит по улицам с фотографией в ладони, как заправский сыщик. Нет такого дома! Утопиться, что ли, думает он, а потом видит вывеску: «Канатная дорога». Ага, можно посмотреть на город сверху! И точно: когда кабинка миновала третью линию передач, он видит дом с башенкой – дом, мимо которого он столько раз проходил! Но он видел его со стороны улицы, где его, как водится в Крыму, теснили, наполовину закрывали другие дома, а снят дом был с других точек.

Герой, не раздумывая, спускается вниз и идет к дому с башенкой. На звонок его никто не отвечает. Поколебавшись, он входит, попадает из прихожей в кухню. Там сидит седой скуластый старик, похожий на отставного военного, и ест суп. «А, это ты, – говорит старик, мельком глянув на него. – Она на работе. Подожди наверху, если хочешь». «Меня интересует ваш дом, – бормочет обескураженный герой. – Вы его хозяин?» Но старик уже не обращает на него никакого внимания, приканчивая суп. Герой еще что-то бормочет, а потом понимает, что старик глухой. Он выходит из кухни, машинально поднимается по скрипучей лестнице на второй этаж. В одной из комнат, служащей, видимо, гостиной, он присаживается на старинный диван с широкой резной спинкой. «С кем он меня перепутал? Кто эта “она”, кого он предложил мне подождать? Дочь? А я похож на ее ухажера? Не слишком ли много совпадений? Надо подождать эту женщину, чтобы все разъяснилось, чтобы я себя снова почувствовал психически нормальным человеком».

Так он сидит двадцать минут, тридцать. От нечего делать пытается представить жизнь обитателей этого дома. Старик-пенсионер, уединившийся в оболочке абсолютной глухоты, незамужняя дочь, живущая ожиданием лета, когда дом наполнится постояльцами, и среди них, быть может, окажется ее будущий муж или возлюбленный. Лето промелькнет, а потом начнется долгий мертвый сезон. Зимой старик аккуратно посещает квартирную биржу, осведомляется, нет ли заявок, а ему пишут на листе бумаги крупными буквами: «Приезжих нет».