Тайный коридор

Темнеет. Мысли героя путаются; он задремал под шум прибоя. Он просыпается от того, что кто-то, взяв его за плечи, пытается уложить на диван. Еще не видя впотьмах этого человека, он понимает по запаху, что это женщина. «Кто вы?» – забившись в угол дивана, лепечет он, насмерть перепуганный. «Прости, что разбудила тебя, – торопливо говорит женщина. – Я знала, что ты вернешься». – «Включите свет!» – хрипло просит герой. Женщина щелкает выключателем. Он боязливо смотрит на нее: женщина как женщина, бальзаковского возраста, красивая. Только в глазах какой-то беспокойный блеск. Но самое интересное, что она, увидев при свете незнакомого человека, ничем не выказала своего разочарования. Она прямо, не смущаясь, смотрит в лицо героя – и в этом взгляде нет ни тени бесстыдства, только какая-то собачья преданность.

Они молчат. Наконец герой, запинаясь, говорит: «Извините, вы меня приняли за кого-то другого. Я…» – «Я готова принять тебя всякого», – тихо отвечает женщина. «Что же это? – думает он. – Старик глухой, а она сумасшедшая?» Бочком, бочком он пробирается к двери. Глаза женщины погасли. «Зачем же ты приходил? – с упреком спрашивает она. – Чтобы мучить меня?» Герой замирает на месте. Действительно, зачем же он приходил? Кто из них более сумасшедший? Он мог разубеждать женщину сколько угодно, доказывать, что он не тот, за кого она его принимает, предъявлять паспорт, но вот ответить, зачем он сюда пришел и уснул на ее диване, он был не в состоянии. Именно с этой минуты герой чувствует себя так, словно фактом своего прихода он взял ответственность за судьбу этой женщины.

На этом месте повесть обрывалась. Сюжет Звонарев не выдумал, он ему приснился – как раз до того места, где он давеча поставил точку. Дальше предстояло сочинять самому. Но отчего-то Алексей колебался. Эта история, подарок Морфея, явилась к нему на распутье, когда он уже стал сомневаться, что сюжет – основная движущая сила прозы. Здесь же первичным был именно сюжет, да еще рожденный в подсознании, а продолжать следовало с помощью литературной игры. Но это было примерно то же самое, как если бы он стал играть в свою дальнейшую жизнь с Натальей. Жизнь можно придумать, но жить ею нельзя. Можно сочинить продолжение сна, но это уже будет не сном. И реальностью это тоже не будет, потому что нельзя пришить действительность к сну, как фальшивый карман к дыре на рубахе. Звонарев со страхом видел, как усложнялось его ремесло, как выталкивало его за границы реальности. Он не мог уже и слова написать в простоте, всюду мерещились смыслы. Каждый следующий шаг в повести казался ошибкой. Он сидел, сгорбившись, перед компьютером, на экране после слов «Ему пришла в голову новая идея» мигал курсор.

Это было ложью. Звонареву никаких идей в голову не приходило. Творчество стало пыткой. Молодость прошла. Семейная жизнь разбилась на мелкие кусочки. Остался только дурацкий светящийся ящик, «Мои документы», мигающий курсор.

Он напоминал Звонареву, что тот обречен продолжать эту повесть – повесть, которую в лучшем случае прочтет горстка таких же литературных калек, как он сам.

* * *

На северо-западной окраине Москвы, в бывшем НИИ, пыльной многоэтажке из стекла и бетона, украшенной ящиками допотопных кондиционеров, размещался офис индивидуального частного предприятия (ИЧП) «Кузовков – Секретные расследования».

В одной из двух комнат, той, что побольше, восседал сам Андрей Кузовков. Некогда худое лицо его округлилось, челка поседела, и стал он похож на актера Ивана Бортника. А еще он напоминал мафиози из американских фильмов: одет был цивильно, в рубашку с галстуком, но под мышкой торчала желтая кобура с пистолетом. Пистолет был газовый, но здоровенный, с устрашающей рукояткой, так что сходил за настоящий. Кузовков не имел постоянной «крыши», поэтому всегда, даже если бывало прохладно, сидел в кабинете без пиджака: чтобы гости и клиенты видели, насколько он крутой. Кроме него, в этой комнате располагались его заместитель по «оперативной части», отставной полковник МВД Иван Платонович Зубов, или попросту Платоныч, бухгалтер и несколько приходящих агентов, плечистых парней с сумрачными взглядами.

Оперативная часть ИЧП «Кузовков – Секретные расследования» была, в сущности, детективным агентством – впрочем, своеобразным, подстать эпохе с ее засильем посредников во всех областях. Платоныч, используя старые связи, пробил договор между ИЧП и Информационно-аналитическим центром МВД об оказании «Секретным расследованиям» «информационных услуг». На практике это означало следующее: какой-нибудь незадачливый бизнесмен, которого «кинули» партнеры и исчезли, обанкротив свою фирму, обращался за помощью к Кузовкову, прочитав его объявление в рекламной газете. Кузовков посылал запрос в Информационно-аналитический центр, и там, если в компьютерной картотеке были данные о реальном местонахождении «кидал», предоставляли их за определенную мзду. Кузовков предлагал обманщикам расплатиться, а если они отказывались, приходила очередь действовать плечистым агентам.