Тайный узел

— Я ни в чем не виновата, — снова заявила молодая женщина и посмотрела прямо в глаза Гринделю. Но понимания в них она не встретила. Напротив, сузившиеся зрачки следователя несли колодезный холод и недоверие. Очевидно, для него все было ясно, и состоявшийся допрос был нужен ему лишь для подтверждения собственной версии: Нина Александровна Печорская виновна в убийстве мужа. Другие варианты просто не рассматривались.

— Факты говорят противоположное, и с этим уже ничего поделать нельзя, — произнес Гриндель и пододвинул к Нине протокол допроса: — Прочитайте и подпишите, где стоит галочка.

Нина подписала в указанном месте и отодвинула протокол.

— Мы еще с вами поговорим, — заверил Печорскую Валдис Давидович. — А вы пока подумайте. Вам лучше во всем сознаться. Чистосердечно раскаяться в содеянном, что, я полагаю, будет учтено судом и смягчит ваше наказание.

Когда Печорскую увели, Гриндель снова откинулся на спинку стула. В том, что она виновна, Валдис Давидович не сомневался, поскольку все действия подозреваемой указывали именно на это. Оставалось заполучить признание — и можно будет считать дело завершенным. Возможно, что убивала не она сама, а ее сообщник. Например, любовник, который при столь значимой разнице в возрасте с мужем у Печорской непременно должен был иметься. Может статься, она убивала вместе с любовником. Это в том случае, если ее алиби не подтвердится… Но это уже детали, которые будут уточняться в ходе уголовного расследования.

Глава 7. Сомнения и догадки майора Щелкунова

Удивительная вещь: чем больше Щелкунов погружался в дело о нападении на дом Богданова и убийстве его детей в Ягодной слободе, тем больше у него появлялось сомнений в правдивости показаний потерпевшего.

Зачем понадобилось преступникам наносить ножевые ранения уже давно мертвой девочке? Больше смахивает на какой-то культовый ритуал.

Зачем преступники протерли рукоять ножа, которым были нанесены раны старшей дочери Федора Богданова Варваре и самому Федору? Они что, не могли положить нож в карман, откуда его перед этим достали? С какой стати они оставили на месте преступления нож — вещественное доказательство и главную улику, — пытаясь уничтожить на нем отпечатки пальцев, а не просто унесли его с собой?

А может, это вовсе не преступники протерли рукоять ножа, пытаясь стереть отпечатки пальцев? Но тогда возникает вопрос: кто это сделал? От пришедшего предположения по коже майора Щелкунова пробежал холодок… Совершить убийства мог лишь один человек: сам Федор Богданов.

Тогда, выходит, никакого нападения на дом Богданова не было? И это сам Федор убил своих родных детей, как бы это дико ни звучало. Но зачем ему это было нужно? Все годы войны мужчина один тянул их на себе, отдавая последнее, недоедал, лишь бы девочки выжили. А тут вдруг взял — и убил? Дикость! Что такого произошло, чтобы совершить то, что он сделал? Кончился запас сил и терпения? Надорвался и попросту порвались жилы? Вероятнее всего, тронулся умом… Другого объяснения нет. Разве подобного не может случиться от столь длительного напряжения сил и всех человеческих возможностей? Очень даже может, и похожие случаи, как это ни прискорбно, встречаются. Правда, без таких ужасных последствий, как убийство собственных детей…

Если это так, то нанесение ножевых ранений уже мертвой дочери вполне можно объяснить. Федор пришел в себя, испугался того, что совершил, и, стараясь как-то замести следы и свалить преступление на несуществующих налетчиков, инсценировал нападение бандитов с ножом на старшую дочь. Будто бы бандитов было минимум двое: один бил по голове чем-то тяжелым, а другой наносил удары ножом. Так якобы произошло и с ним, Федором: один орудовал ножом, другой тяжелым предметом ударил его по голове. Только Богданов не учел, что удары ножом Варваре были нанесены много позже ее смерти. И в выяснении этого факта никаких затруднений у экспертов не имелось. Впрочем, сам Федор мог этого и не знать. Ведь он не патологоанатом, не врач, не лекарь — простой, замордованный тяжким трудом работяга… Кстати: все три удара ножом, пришедшиеся исключительно в левую сторону тела — бок, грудь и руку, — Федор вполне мог нанести себе сам.

Что ж, теперь направление поисков было более или менее определено.

Виталий Викторович вызвал к себе оперуполномоченного Валентина Рожнова и младшего лейтенанта Кац и поставил им следующую задачу: опросить соседей Богданова (ближних и дальних) по поводу личности самого Федора Богданова. Как он прожил военные годы, как относился к детям, какие отношения у него складывались с женой.

— А что конкретно вы узнать-то хотите? — вполне резонно поинтересовался Рожнов, на что Щелкунов ответил:

— Хочу знать все, что касается Федора Богданова. Плохое и хорошее; привычки, взгляды на жизнь, желания, что для него важно, а что — нет; отношения с соседями, женщинами, если таковые имелись у него после смерти жены… Словом — все, после чего я мог бы составить о нем впечатление как о человеке, с которым знаком с детства…