Тайный заговор Каина

— Я прихорошусь для тебя! — крикнула вслед мне Лилиан. Раздевшись сразу после моего ухода, она надушилась, наложила косметику и как раз подводила брови, когда неожиданно раздался звонок в дверь.

Лилиан, полагавшая в возбуждении, что я забыл ключи, подошла на своих высоких каблуках к двери и отворила ее. Испуганно вскрикнув, она тут же отпрянула назад. Снаружи стоял высокий, исхудавший мужчина с бурыми волосами, темными глазами, узким носом и выступающей вперед нижней челюстью. В руке он держал меховую шапку. За плечом мужчины висел рюкзак. На мгновение он застыл в изумлении; затем с ухмылкой удивленно уставился на Лилиан, пытавшуюся прикрыть портьерой свое почти обнаженное тело.

— Кто вы? — запинаясь, с изумлением проговорила Лилиан.

Отворив дверь подъезда, с двумя бутылками виски под мышкой, я как раз услышал его громкий, самоуверенный голос:

— Я Вернер Марк.

От раскатов смеха звенел длинный ряд бокалов, расположенных в линию, чуть пониже массы бутылок, стоявших позади стойки бара. Бар занимал дальний конец фойе отеля «Кайзерхоф» в Трювеле. Оглушительный шум доносился также из банкетного зала.

Бармен поставил передо мной второй бокал. Я уже потерял счет спиртному, выпитому мною в тот день. Но, хотя я много выпил, я не чувствовал опьянения, так было всегда, когда я находился в состоянии возбуждения или сильной усталости, как было и в этот вечер. Кроме того, я продрог. Обогреватель в автомобиле сломался по дороге из Ганновера в Трювель. Я жутко замерз в дороге. С этими дорогими представительскими автомобилями всегда что-то случается. Я уже имел две такие машины, и теперь с меня довольно. Я решил купить в ближайшем будущем обычный, скромный автомобиль. «Но, — думал я, потягивая виски, — ведь я сам знаю, что не сделаю этого». Благие намерения. Они никогда ни к чему не приводят или приводят прямой дорогой туда, куда попасть никто не торопится. Я собирался купить менее дорогую машину последние десять лет. Я также давал себе слово жить менее роскошно, меньше курить, пить, распутничать, наконец, во что-то верить. Никогда не срабатывало. Во мне много плохого, это было очевидно. И я всегда начинал чувствовать себя лучше, как только признавался себе в этом. Это освобождало меня от обязанности действовать.

К примеру, я прекрасно понимал, почему покупаю эти автомобили-люкс. Комплекс неполноценности. Чувство вины. Вздор, сущий вздор. Ведь это очевидно…

В баре в отличие от безликой гостиницы было уютно. Он отделялся от фойе решеткой, густо покрытой вьющимися стеблями, растущими из бесчисленных медных цветочных горшков; открытым оставался только вход. У широкой длинной стойки бара располагались низкие стулья, находившиеся на одном уровне с более высоким полом со стороны бармена. Большое количество маленьких круглых ламп, напоминавших звезды, мерцающие с металлического потолка, создавали уютное освещение.

Инспектор Эйлерс хотел поговорить со мной об убийстве доктора Хесса и обсудить приключившееся с Эриксеном и Гейером. Несмотря на то, что инспектор был слишком занят, он обещал прийти в отель в десять вечера. У меня было скверное самочувствие, казалось, что я никогда не смогу согреться, и я решил, что бар такое же хорошее место для ожидания, как и любое другое. Я принял несколько таблеток аспирина, что было более чем достаточно, но все равно чувствовал, что у меня жар, а я не хотел слечь в постель, особенно сейчас.

Бармен, наполнив мой бокал, поднял свой, предложенный мною, и сказал:

— Благодарю вас. За ваше здоровье, герр Марк.

— И за твое, Пьер.

Во время моих поездок у меня вошло в привычку спрашивать у барменов их имя, немного поболтать с ними, устанавливая дружеские отношения. Большинство барменов настроены дружелюбно и благодаря знанию местных дел могут быть очень полезны.

Кажется, Пьеру я сразу понравился. Он был такого же роста, как и я, но массивней. Почти лысый, с пучками черных волос на висках. Наверное, он их подкрашивал. У Пьера было серое лицо и уставшие глаза. Я разбирался в барменах и барах. Пьер много работал, больше, чем некоторые парни в нашем заведении. Но они были намного моложе. Мы не могли нанимать пожилых людей. Работа в ночном клубе нелегка.

Пьер — его настоящее имя было Макс Крамледер — разговаривал с южным акцентом; по-моему, он был из Баварии. Он проработал многие годы в различных городах Германии, а также в Париже и Риме; и, как обыкновенно случается с подобными странствующими барменами, они заканчивают в таких отелях, как этот. Неплохая гостиница — самая большая в городе, — но тогда это был небольшой город.

Звучала негромкая приятная музыка. Пьер протирал бокалы чуть поодаль. Он говорил, лишь когда я обращался к нему. Я был всего лишь его гостем. Он сообщил мне, что дела плохи. Сезон закончился, и люди пили меньше, причем менее дорогие напитки и предпочитали делать это дома. Я все больше ощущал себя уставшим, но было необходимо дождаться инспектора Эйлерса.

Когда я приехал, он находился в больнице.