Так было. Бертильон 166

Что с ним происходит? Едва он увидел эту девушку, как почувствовал к ней неприязнь. А когда Роландо представлял его и она вдруг, перебив, сказала: «Очень приятно», — ему почудилась фальшь в ее голосе. Девушка сразу не понравилась ему, как не понравилась эта мебель, бумажные цветы, дом, куда они вошли, словом, все, что ее окружало. А может, все дело в том, что у нее белокурые волосы и голубые глаза? Но ведь ему казалось, что он уже давно победил этот свой предрассудок. Что ж, надо внимательно следить за собой.

— …Потом мы доделаем остальное, — продолжала она. — Сейчас главное — это свобода!

«О чем она говорила, пока я задумался? — спросил он себя. — Ведь вполне возможно, она девушка добрая, умная и даже храбрая, иначе Роландо не мог бы влюбиться в нее… Стой! Опять торопишься с выводами».

Конечно, она говорит искренне. Да и как же иначе! В другом месте Кубы, в Гаване например, такие слова могли бы ничего не значить. Но не в Сантьяго. В Сантьяго слова сочатся кровью. Здесь молодежь не фальшивит, и, когда она говорит о свободе, на ее губах словно кровь выступает. Чем кончат эти юноши и девушки, вышедшие на бой с Батистой и вооруженные лишь одним оружием — своей горячей кровью? Хорошие, очень хорошие они люди. И делают немало. Наверное, самые активные борцы на Кубе. Жажда свободы иногда оборачивается в них одержимостью. Ради нее забываются порой другие проблемы: нищета, расовая дискриминация, борьба классов… Свобода, свобода и только свобода! Мечтая о ней, они кладут на плаху свои горячие головы; завоевывая ее, проливают море своей молодой крови. Их тысячи и тысячи. Сотня встает на место одного убитого.

Нет, она не притворяется! Он почувствовал что-то вроде угрызений совести. Наверное, здешняя, из Сантьяго…

— Вы ведь не из Сантьяго, правда?

Он вздрогнул и посмотрел ей в лицо. Неужели она догадалась, о чем он думает?

— Да, — ответил он, улыбаясь. — Не из Сантьяго. Но я несколько раз приезжал сюда, и у меня есть близкие друзья в этом городе.

Он не сказал, откуда приехал, а она не спросила, хотя это было бы естественно. Девушка вернулась к волновавшей ее теме. Откуда приехал новый товарищ, не имело для нее значения.

— Поэтому Роландо и я уйдем в Сьерру, — сказала она, будто продолжая прерванный разговор. — Любви нужна свобода, а Сьерра — единственное прибежище свободы на Кубе.

Негр взглянул на Роландо. Глаза молодого человека не отрывались от девушки. Нетрудно было заметить, как сильно он любит Ракель — так звали ее, — но гроза, бушующая в Сантьяго, оставляет мало времени для любви.

— В Сьерре мы будем бороться и будем счастливы, ибо, сражаясь за свободу, мы станем свободны… — продолжала Ракель.

Роландо молчал. Его лицо помрачнело. Винтовка! Нужна винтовка. Билет, чтобы попасть в рай, о котором она говорила. Взгляды молодых людей встретились. В его глазах была нежность, ее глаза горели страстью.

Он представил себе их поцелуи. Безумные, жадные, горячие, как их молодая кровь! Только такие поцелуи могут хоть на какое-то время заставить их забыть о том, что они еще не свободны.

Его поразили интимные, умоляюще-ласковые нотки в голосе девушки, спросившей Роландо:

— Когда мы уйдем туда, милый?

Она, казалось, забыла, что они не одни. Негр еще раз внимательно взглянул на нее и вдруг все понял: она сдерживала слезы! Все это время, пока они говорили, Ракель старалась не заплакать. Вот откуда это впечатление фальши, неестественности. Ее говорливость, чрезмерная жестикуляция помогали ей побороть рыдания.

— Когда?..

Роландо откинулся на спинку кресла и развел руками.

— Я должен достать винтовку, — сказал он.

Ей хорошо было известно, как достают винтовки, тем не менее она постаралась улыбнуться. Негру показалось, что девушка хочет что-то сказать, но она молча обернулась к двери. И он подумал вдруг, что мебель вовсе не такая пыльная, что ее не так уж много в этой комнате. А телевизор и приемник наверняка в порядке.

Но тут в комнату вошли двое, он понял, почему она смотрела на дверь, и машинально вскочил с качалки.

Оба вошедших были молоды. Оба в одинаковых спортивных рубашках, но один был в темных шерстяных брюках, а другой в белых из дриля. Волосы у обоих были темные, волнистые, зачесанные назад. Они сели с непринужденностью людей, часто бывающих в этом доме. Девушка улыбнулась им, Роландо спросил:

— Как дела?

А негр пробормотал в ответ на их приветственные жесты:

— Добрый день…

Поскольку они не торопились представиться, он сел. Все молчали. Казалось, каждый ждал, что разговор начнет другой. Наконец решилась Ракель.

— Слышали последнюю новость? — И, не дожидаясь ответа, объявила: — Говорят, в Сонго был бой, настоящее сражение, даже с танками… И еще говорят, что они оставили там около двухсот солдат.

Вновь пришедшие ответили на это односложными восклицаниями, искоса посматривая на негра. Все, кроме негра, курили, даже девушка.

Роландо, повернувшись к париям, сказал: