Так говорила Зверушка

И со временем она привыкла терпеть страдания. Она стала принимать их как нечто неизбежное, как акт справедливого возмездия вне зависимости от того, чем он обусловлен. И, как бы странно и жутко это ни звучало, она научилась получать некое подобие удовольствия от агрессии и побоев Хозяина. Не от ощущения боли, конечно же (такое по вкусу только самым отъявленным мазохистам), но от осознания, что, испытывая эту боль, она проходит некое очищение. Как будто удары Хозяина освобождали ее от постоянного груза вины, который она испытывала каждый день. Только будучи побитой Хозяином, Зверушка могла простить сама себя.

И еще ей приятно было размышлять о том, что Хозяину нравится ее истязать. Она не задумывалась над причинами, но ей хватало того, что после побоев Хозяин успокаивался, переставал злиться, а со временем и вовсе ее прощал. Это означало только то, что Хозяину нужно было избивать Зверушку постоянно, чтобы оставаться самим собой. Чтобы оставаться счастливым. И Зверушка приняла эту данность как необходимый элемент своего существования, как нечто, без чего ни она, ни Хозяин не могли быть счастливыми.

Разумеется, это не означало, что Зверушка сама напрашивалась на побои. Но в этом даже не было необходимости. Побои возникали сами по себе регулярно, хотела она того или нет.

2

Как‐то ночью Зверушку разбудил переполненный мочевой пузырь. Накануне вечером она выпила слишком много озерной воды, и к тому же Хозяин не доел рыбную похлебку и предложил Зверушке сделать это за него.

И совсем неудивительно, что Зверушка проснулась посреди ночи с желанием как можно скорее помочиться в ржавое ведро. Она осторожно поднялась с пола, чтобы не разбудить храпящего Хозяина, и, с большим трудом ориентируясь во тьме хижины, проследовала к покосившейся двери, возле которой оно стояло. Еще не до конца проснувшись, Зверушка достала причиндалы и, чуть не обмочив себя, пустила сильную струю в ржавое ведро. Поток мочи ударил в его внутреннюю стенку, издав громкий звенящий звук в тишине хижины.

Зверушка вмиг прервала струю, хоть сделать это удалось с трудом, и обернулась на спящего Хозяина. Храп его прекратился, и казалось, что он вот-вот проснется или даже уже проснулся. Но Хозяин издал сдавленный звук, похожий на сонное ворчание, и повернулся со спины на бок. Несмотря на то что храп не возобновился, Хозяин продолжал лежать с закрытыми глазами и полуоткрытым ртом, из которого медленно текла слюна, и Зверушка сделала вывод, что он по-прежнему крепко спит.

Не зная, как же ей быть, Зверушка попыталась здраво оценить ситуацию и поняла, что дотерпеть до утра, когда Хозяин наконец проснется, она не способна. Выходить на улицу ночью, во‐первых, было слишком страшно и опасно, а во‐вторых, скрежет петель покосившейся двери точно разбудил бы Хозяина. Тогда, чтобы уменьшить силу удара струи о ржавое ведро, она решила аккуратно опуститься сначала на одно колено, а затем на другое и позволила струе возобновиться.

И тут еще сонная Зверушка осознала, что, сев на колени, она забыла изменить угол наклона струи и вместо внутренней стенки ржавого ведра струя ударила о внешнюю. Часть мочи при этом пролилась на пол.

Придя в ужас от такой глупой оплошности, Зверушка как можно быстрее изменила траекторию струи, и, к счастью, остатки мочи попали точно в ржавое ведро, издав негромкий продолжительный звон.

Опустошив мочевой пузырь, Зверушка попыталась оценить объем пролившейся мочи, ощупывая в темноте рукой мокрый пол рядом с ржавым ведром. Пролилось действительно достаточно много, образовав целую лужицу. Зверушка начала лихорадочно перебирать мысли и искать решение, которое помогло бы ей избавиться от лужи на полу. Но она так и не успела найти ни одного достойного выхода из ситуации.

– Пол обоссала, мразь? – раздался во тьме мрачный голос Хозяина. Больше утверждение, чем вопрос.

У Зверушки перехватило дыхание от нахлынувшего страха. Оставаясь сидеть на коленях перед ржавым ведром с лужей мочи перед ней, Зверушка в ужасе смотрела на медленно встающий с провонявшего матраса и направляющийся к старому столу темный силуэт Хозяина.

Неспешно подойдя к столу, Хозяин поднял с него коробок, достал спичку и, чиркнув ею, зажег масляную лампу. Комната наполнилась слабым мерцающим светом, и Зверушка перевела взгляд с Хозяина на пол рядом с ней.

В дрожащем свете лампы лужа на полу казалась даже больше, чем Зверушка представляла, когда на ощупь пыталась определить ее размер в темноте. Все еще стоя на коленях и подняв жалобный взгляд на Хозяина, Зверушка вдруг поняла, что до избавления от испытываемого ею тяжелого чувства вины и исцеляющей боли оставались считаные мгновения. И в ту секунду она даже почувствовала нечто, похожее на предвкушение, которое обычно испытывает проголодавшийся человек перед сытной трапезой.