Такая долгая жизнь. Записки скульптора

Холод помог мне только в одном. Когда настал момент сдачи памятника, в Ленинград приехала большая комиссия из Москвы и представители Дрездена. Обычно каждый член комиссии хочет высказаться, чтобы оправдать свое участие в составе художественного совета. В этот же раз уже через десять-пятнадцать минут присутствующие начали постукивать ногой о ногу, похлопывать себя ладошками по бокам, потирать замерзшие носы.

Замечаний ввиду экстремальных условий было мало, и комиссия, захватив с собой авторов, срочно убыла в ресторан, чтобы согреться и заодно отметить завершение первого этапа работы над памятником. Предстоял еще второй этап — самый трудный. Три шестиметровые фигуры, да еще и восьмиметровое знамя, возвышающееся над ними, должны были быть вырубленными из гранита.

Гранит прибывал из Карелии с острова Святого Германа небольшими блоками. Некоторые оказались с трещинами, некоторые отличались по цвету. Приходилось все менять, заказывать новые блоки. Всего их потребовалось в окончательном виде двадцать два. Их надо было подогнать друг к другу и затем тщательно обработать, повторив стоящую рядом гипсовую модель.

Над исполнением памятника в граните должна была работать бригада гранитчиков. Полагается, чтобы перед началом работы автор пригласил всю бригаду к столу.

— Что вы будете пить? — спросил я наивно здоровых добродушных ребят, с которыми мне предстояло работать.

— Григорий Данилович, — сказали они вежливо, — мы все пьем, кроме «ссаки».

Я привез ящик водки и много закуски. За столом уселось человек пятнадцать. Стакан был один. Его наливали до краев, и каждый по очереди выпивал его до дна. Стакан проделал несколько полных оборотов вокруг стола, после чего только я один не ночевал в милиции, так как у выхода поймал такси и благополучно прибыл домой.

Работа над памятником с муками, неприятностями, скандалами продолжалась несколько месяцев. Наконец опять приехала московская комиссия и представители Дрездена принимать почти законченный памятник в граните. Потом был традиционный ресторан. Потом из Германии приехали шесть роскошных грузовых «вольво» с прицепами. В удобных чистых кабинах сидели аккуратные, хорошо одетые шоферы. Все двадцать два блока погрузили на машины, и они, всего одну ночь проведя на улице возле гостиницы, в сопровождении милиции тронулись в Дрезден.

Я должен был с бригадой гранитчиков приехать туда через две недели для установки и окончательной проработки памятника на месте. Но до этого я получил из Дрездена газету, из которой узнал, что машины благополучно доехали до места и что шоферы в восторге от этой поездки и благодарят наши власти за хорошую организацию их пребывания в Ленинграде и за создание хороших условий по пути следования назад. Правда, один из шоферов рассказал мне позже, что в первую ночь в Ленинграде изо всех машин, которые стояли у гостиницы, украли все, что только можно было украсть: одежду, приемники, инструмент, запасные колеса, — а по пути в Германию они попали на какую-то дорогу, по которой проехали километров десять, и вдруг кончился асфальт. Дальше дороги не было. Развернуться большим тяжелогруженым машинам с прицепами было невозможно, и они несколько часов пятились по извилистой дороге назад, чтобы выбраться на шоссе. Естественно, никаких знаков, указывающих на то, что дальше дороги нет, на перекрестке не было.

Мне надо было собрать бригаду примерно из шести человек для установки памятника на месте и окончательной проработки в граните. Это оказалось почти невозможным, так как все без исключения гранитчики имели приводы в милицию, или были разведены, или имели какие-то другие пятна в биографии, которые делали их невыездными для наших строго соблюдающих нравственность органов. Однако выяснилось, что, когда деваться некуда, можно сделать и исключение.

И вот шестеро здоровенных ребят, во главе с маленьким тщедушным бригадиром и тяжеленными сумками с инструментами, погрузились в поезд и впервые в жизни отправились за рубеж. Я поставил перед ними только одно условие: не пить до того момента, пока не увижу, что мы успеваем закончить памятник к сроку. А срок был — двадцать пятая годовщина образования ГДР, октябрь 1974 года.

С утра до вечера без выходных, отгороженные высоким забором от оживленной дрезденской улицы, мы монтировали гранитные блоки, обрабатывали поверхность многофигурной композиции. Я прорабатывал наиболее ответственные части — головы, кисти рук, — следил за работой гранитчиков, объясняя, как и что надо делать. За полтора месяца я похудел на восемь килограммов.

Работа близилась к завершению, когда моих гранитчиков пригласили их немецкие коллеги, работавшие неподалеку от Дрездена в Мейсене на заводе по обработке камня. Встреча должна была состояться для обмена опытом. Тогда считалось, что мы должны всех учить, как надо работать, но и условия работы, и инструменты, и оборудование, да и качество работ дрезденских мастеров были куда выше, чем наши. К тому времени они уже восстановили каменные скульптуры для Цвингера, где находится знаменитая Дрезденская галерея.