Такси для ангела

Ксоло наконец‑то успокоилась, и я спустила ее с рук. Теперь нужно следить, чтобы они не потянулись — ни к Аглаиному чемодану, ни к ноутбуку, стоящему здесь же — на столе, возле окна. Ноутбук, равно как и чемодан, были частью ее рабочего кабинета, той самой privacy[19], попытка влезть в которую может закончиться плачевно.

Даже для меня.

Интересно, забит ли в ноутбук ее новый роман? Роман, который никто еще никогда не видел и о котором все так много говорят.

Лучше убраться отсюда — от греха подальше. Иначе Аглая может обвинить меня в промышленном шпионаже.

Но убраться вовремя не получилось: приоткрыв дверь, я нос к носу столкнулась с Аглаей. На щеках метрессы пылал девичий румянец, а на скромной енотовой шубейке таяли последние снежинки. Аглая была в самом благостном расположении духа, поэтому никакой истерики не последовало.

— Что вы здесь делаете, маленькая дрянь? — весело спросила Аглая, отбиваясь от визжащей и прыгающей Ксоло.

— Я… Ксоло тосковала… Плакала… Я зашла ее проведать.

— А она открыла вам дверь? — Аглая поболтала маленьким плоским ключом у меня перед физиономией.

— Нет… Но дверь была открыта.

— Открыта? Странно, ведь я ее закрывала.

— Может быть, кто‑то из обслуги? — высказала я предположение, и тут же вспомнила укутанную водочными парами мизансцену в подсобке.

— Может быть… Лес изумителен, не правда ли?

Леса я и в глаза не видела и потому промычала что‑то нечленораздельное.

— А наш маленький немецкий друг? — Аглая сбросила шубу прямо на пол.

— А что — «наш маленький немецкий друг»?

— Он так же изумителен в койке, как этот лес в сугробах?

Литые мускулы, безволосая грудь, дракон на предплечье… Черт возьми, лучше мне поискать другое место для ночевки! Взять хотя бы диванчик в оранжерее. Или подсобку в коридорчике. Бурятские юноши когда‑нибудь оттуда уберутся, надо полагать…

— Вы покраснели? — Аглая рассмеялась. — Вы покраснели, значит, вы еще с ним не переспали.

— Да?

— Но вы этого хотите…

— Не хочу.

— Хотите, это у вас на лице написано.

— Что еще написано у меня на лице?

— Положили глаз на диванчик в зимнем саду? Боитесь сами себя? Ладно, не стоит дуться на старую добрую Аглаю! А как вам сегодняшний паноптикум? Они готовы были разорвать меня на части, эти стервы!

Теперь до меня стала доходить истинная причина ее превосходного настроения. СС, ТТ и ММ. Она сыграла «Рондо каприччиозо» у них на нервах, она заставила их выйти из себя, она вынудила их показать зубы. Зубы, почти полностью потерянные в ходе борьбы за беллетристический Олимп.

Аглая плюхнулась на кровать — прямо в сапогах.

— Представляю, чем они занимаются в свободное от своих писулек время!

— И чем же?

— Подсчитывают количество публикаций о себе. Подсчитывают количество публикаций о конкурентках. А потом устраивают истерики своим литературным агентам. И мужьям‑язвенникам, если таковые имеются… Массовая культура — не сахар, девочка моя. Чуть зазевался — пиши пропало. Затопчут. А издатели? Это же отпетые негодяи. Давай‑давай, Аглаюшка, строчи, кропай, молоти, ни отдыху ни сроку — только не останавливайся!.. А читатели? Сегодня они без тебя и в метро не спустятся, и в туалет не зайдут, и в кровать не лягут, а завтра? Появится новая лахудра, у которой три деепричастных оборота в предложении — против твоего одного. И сюжет она подворовывает искуснее… И все. Был кумир — и кончился. На свалку истории, душа моя, в макулатуру!..

Из макулатуры в макулатуру — это больше похоже на афоризм.

— Ну и картину вы нарисовали… Ужасно.

— Прекрасно, девочка! Прекрасно! Только это заставляет кровь в жилах бежать быстрее. Сегодня вечером продолжим наши бои без правил.

— Вечером?

— Ну, да. Если вы, конечно, не захотите уединиться со своим подопечным. Или он положил глаз на кого‑то другого?

Аглая была тертым калачом, она видела меня насквозь.

— Приходите, будет весело. Выпустим пар окончательно, чтобы завтра не бросаться друг на друга перед камерами. Ох уж мне эта массовая культура и ее деятельницы! Скажите, Алиса, она не напоминает вам секс по телефону?

— Секс по телефону? — опешила я.

— Неужели вы не знаете, что это такое?

— У меня… У меня никогда не было секса по телефону…

— У меня тоже, но я очень живо представляю себе это… Квартиренка на окраине, два разбитых телефона. И две разбитые артритом бабенки, в прошлом младшие экономисты, а в настоящем — безработные. С алкашом‑мужем, двоечником‑сыном и редкими волосами. Сидит такая сексуалка в продранном свитере, грызет ногти, штопает носки, вяжет шарфики и, не отрываясь от этих благородных занятий, успевает еще и постонать в трубку, имитируя оргазм. Который если и испытывала, то только в ранней юности, на уроке физкультуры, — ползая по канату.

— Ну, не только… — успела вставить я.

— Ах да, есть еще велосипед, душ и верховая езда… А потом начинает рассказывать вагинострадальцу на другом конце провода о своем шелковом белье и своей шелковой коже… Вот и вся романтика, девочка.

— А при чем здесь книги?