Талантливый мистер Рипли

Интересно, подумал Том, был ли кто-то с Фредди в гостинице, или где он там жил? Том надеялся, что полицейские не устроят ему очную ставку с кем-нибудь из друзей Фредди, кто мог знать Дикки. Теперь его имя – Ричард Гринлиф – появится в итальянских газетах, думал Том, да еще и адрес. Придется переезжать. Чертовщина какая-то! Он выругался про себя. Офицер смотрел на него, но ведь может же он чертыхнуться про себя по поводу злосчастной судьбы Фредди, подумал Том.

– Итак… – с улыбкой произнес офицер, закрывая свой блокнот.

– Вы полагаете, – Том старался найти подходящее слово, – что это дело рук хулиганов? У вас есть какие-нибудь улики?

– Мы осматриваем машину в поисках отпечатков пальцев. Возможно, он подсадил убийцу к себе в автомобиль по дороге. Машину нашли сегодня утром недалеко от Пьяцца ди Спанья. Еще до вечера, надеемся, что-нибудь прояснится. Большое вам спасибо, синьор Гринлиф.

– Di niente.[55] Если я смогу еще чем-то быть полезен…

Офицер пошел было к дверям, но в последний момент обернулся.

– Мы сможем найти вас здесь в течение следующих нескольких дней, если у нас появятся вопросы?

Том помедлил с ответом.

– Я собирался завтра уехать на Майорку.

– Но вопросы могут быть такие – кто тот-то или тот-то, мало ли кто может подпасть под подозрение, – сказал офицер. – А вы могли бы нам рассказать, в каких отношениях с покойным находился тот или другой человек. – Говоря, он жестикулировал.

– Хорошо. Но мне кажется, я был знаком с синьором Майлзом не настолько хорошо. У него в городе, наверное, были более близкие друзья.

– Кто? – Офицер закрыл дверь и достал блокнот.

– Не знаю, – ответил Том. – Мне известно только то, что у него было здесь несколько друзей и они знают его лучше, чем я.

– Мне жаль, но мы все-таки надеемся, что в течение ближайших двух дней мы сможем вас без труда найти, – повторил он тихо, словно Том и не собирался оспаривать этого, хоть он и американец. – Мы известим вас, когда вам можно будет уехать. Мне очень жаль, что нарушаем ваши планы. Но пока вам, боюсь, придется отложить вашу поездку. До свиданья, синьор Гринлиф.

– До свиданья.

Они закрыли за собой дверь, но Том не сдвинулся с места. Он мог бы перебраться в гостиницу, думал он, если бы сказал полицейским, какая это будет гостиница. Ему не хотелось, чтобы кто-то из друзей Фредди или Дикки явился к нему, увидев его адрес в газетах. Он попытался оценить свое поведение с точки зрения полиции. Пожалуй, он не дал им повода усомниться в своих высказываниях. Не пришел в ужас от известия о смерти Фредди, но это лишь подтверждало то, что он не был его близким другом. Что ж, все прошло неплохо, если не считать того, что теперь он должен быть у них под рукой.

Зазвонил телефон, но Том не снял трубку: наверняка это звонил Фаусто с вокзала. Было пять минут двенадцатого, и поезд в Неаполь уже ушел. Когда телефонные звонки смолкли, Том снял трубку и позвонил в «Ингильтерру». Заказав номер, он сказал, что будет там через полчаса. Потом позвонил в полицейский участок – он запомнил его номер: восемьдесят три – и у него ушло минут десять на то, чтобы оставить сообщение, что синьора Ричарда Гринлифа, если полиция захочет с ним поговорить, можно будет найти в гостинице «Ингильтерра», а десять минут он потратил потому, что никто не знал или не хотел знать, кто такой Ричард Гринлиф.

Не прошло и часа, как он был в «Ингильтерре». При виде трех чемоданов, двух Дикки и одного собственного, он пришел в уныние: упаковывались-то они совсем с другими намерениями. Теперь еще и с ними возись!

В полдень он вышел из гостиницы, чтобы купить газеты. О случившемся писали все газеты: «На Аппиевой дороге Антика убит американец… Шокирующее убийство богатого американца Фредерика Майлза минувшей ночью на Аппиевой дороге… Убийство американца на Аппиевой дороге. Улик нет…» Том вчитывался в каждое слово. Ключей к разгадке действительно не было, по крайней мере пока, – ни следов, ни отпечатков пальцев, ни подозреваемых. Но во всех газетах упоминался Герберт Ричард Гринлиф и сообщался адрес Тома, по которому Фредди в последний раз видели. Ни в одной газете, однако, не высказывалось предположения, будто Герберт Ричард Гринлиф находится под подозрением. В газетах писали, что Майлз, по-видимому, немного выпил, а то, что он пил, перечислялось в традициях итальянской журналистики – от «американос» до шотландского виски, бренди, шампанского и даже граппы.[56] Не хватало только джина и перно.

Том не пошел обедать. Точно в ловушке, ходил он взад-вперед по номеру, чувствуя себя подавленным. Он позвонил в бюро путешествий в Риме, где покупал билет в Пальму, и попросил отменить заказ. Ему ответили, что он может получить двадцать процентов от стоимости билетов. Следующий пароход в Пальму отправится только через пять дней.

Часа в два настойчиво зазвонил телефон.

– Алло, – сказал Том нервным, раздраженным голосом Дикки.

– Привет, Дикки. Это Вэн Хьюстон.

– А-а, – произнес Том, будто узнал, с кем говорит, однако не выразил ни чрезмерного удивления, ни теплоты.