Талифа-куми

— Не всегда. И не в Италии. Хулиганство в Ватикане произошло, — спокойно пояснил Райхман. — Ну а третий ректор в тюрьме. По официальной версии, обналичил для мафии сто пятьдесят миллионов евро. А что там на самом деле было, теперь и не узнать. Все изъятые при аресте материалы, сорок три папки, римский папа потребовал вернуть в Ватикан. И власти Италии тут же все вернули. Кроме ректора, который по-прежнему в тюрьме.

— И это правильно, — одобрил я. — Выпустишь его на свободу, а там опять хулиганы. В тюрьме оно надежней. Думаю, и сам ректор на волю не рвется. Так что, если ему свободой пригрозить, много интересного узнать можно. Надеюсь, итальянские коллеги момент не упустят. Ну а кто же сейчас ректором?

— Никто. Есть и. о., но ректором он стать не спешит.

— Молодец, — говорю. — Когда мне предложат эту должность, я тоже буду много и долго думать, соглашаться мне или нет.

— Ни за что не соглашайтесь, — советует Райхман. — Однако пора делать выводы из нашего исследования. Итак, кто такие, по-вашему, эти ректоры?

— Мне кажется, — говорю, — они кто-то вроде «смотрящих». Знают много, но целой картины, скорее всего, не имеют. Ну а сам римский папа? Он-то уж точно знает!.. Или нет?

— Римский папа, — повторил Райхман раздумчиво. — Папа... Это фигура огромного влияния. Правда, немного сдал позиции со Средних веков. Тогда он был на первом месте по влиянию, сейчас — на пятом. Но все равно это высокое место. Чудовищно высокое. Запомнили это? А теперь слушайте дальше. Двадцать шестого августа тысяча девятьсот семьдесят восьмого года папой стал итальянец Альбино Лучани, принявший имя Иоанн Павел Первый. Первое, что он сделал, — объявил о намерении провести ревизию деятельности Института религиозных дел. Двадцать восьмого сентября того же года его нашли в спальне мертвым. Он был папой тридцать три дня. — Райхман снял очки и стал их медленно протирать. — Пятая по силе фигура в мире... Наверное, поэтому понадобился целый месяц, чтобы убрать ее с доски. Кто это мог сделать, а? Как считаете?

— А версию естественной смерти вы не рассматриваете? — спросил я. — Что показало вскрытие?

Райхман вернул очки на нос, развел руками и улыбнулся:

— Ничего. Вскрытия не было. Римских пап, как и православных патриархов, никогда не вскрывают.

Я на это Райхману говорю...

Эльвира вдруг одним глотком допила кофе и стукнула чашкой о блюдечко.

Журавленко удивленно замолк, а журналистка отодвинула от себя пустую чашку, достала из сумочки тонкую желтую сигарету без фильтра, зажала ее губами и сквозь зубы сказала:

— Разбираться в древних текстах — не значит разбираться вообще во всем, Сергей Викторович, — щелкнула зажигалкой, прикурила, сделала затяжку и продолжила: — А в папке с надписью «Министерство государственной безопасности СССР», пусть сколь угодно секретной, не могло быть ничего о семьдесят восьмом годе. Сказать почему?

— Не надо, — осторожно ответил Журавленко.

Эльвира откинулась на спинку стула и, не глядя на Журавленко, продолжила:

— Понятия не имею, как ватиканские сплетни добрались до Кемерова, но Иоанн Павел Первый умер от инфаркта. Он был давний сердечник. За два дня до смерти стал жаловаться на боли, но врача вызвать отказался. Попробуйте инфаркт не лечить! Ему, знаете ли, все равно, пятая ты фигура или какая там. Он неграмотный, считать не умеет.

— Понятно, — так же осторожно отозвался Журавленко.

— Если вы еще о чем-нибудь, кроме римских пап, с этим Райхманом беседовали, может, перейдем к этой части? А, Сергей Викторович?

— Я просто хотел про интересное вам рассказать. Вот и думал...

— Нашим читателям про пап неинтересно, — отрезала Эльвира, давя окурок в пепельнице.

— А пап больше и не будет, Эля, — пожал плечами Журавленко. — Райхман в тот момент как раз и вернулся из Рима.

— А теперь вернемся в банк «Кредито Артиджиано», — будто по вашему заказу, сказал он, — в тот год, когда он так внезапно осиротел. Пакет акций, принадлежавший семье Висмара, в семье и остался. Его наследовал единственный сын по имени Рудольфо Висмара. Молодой человек двадцати семи лет от роду, но успевший сделать неплохую карьеру в СС. На момент окончания войны он был штурмбаннфюрером. Для его возраста очень неплохо! Он служил в управлении под названием «Лебенсборн». Эта структура СС занималась чистотой арийской расы. Организовывала родильные дома для арийских мам, приюты для арийских сироток, опекала и заботилась об арийских матерях-одиночках, «онемечивала» детей, вывезенных с оккупированных территорий, и... — тут Райхман замолчал, потом вздохнул, — уничтожала неарийских детей — славян, евреев, цыган. Много и планово. В газовых камерах принадлежавшего «Лебенсборн» концлагеря в Хелмно.

Если бы я не был за рулем, попросил бы в этот момент у Райхмана выпить. А так только закурил и говорю:

— Да что ж за нелюдь-то такая?!