Талифа-куми

— В двенадцатом веке это было еще не модно. Это позднее в практику вошло. А Гонорий Третий искренне считал, что ему, как наместнику Христа на земле, должны повиноваться не только люди, но и все черти во главе с Сатаной. И после долгой работы он составил вот такой гримуар, который, как считают некоторые, действительно позволяет управлять Сатаной. Позднее этот гримуар много раз переписывался и перепечатывался. Самое позднее издание состоялось уже в двадцатом веке. Столь был популярен.

— Замучили, небось, Сатану, — вздохнул я. — Сколько же раз его вызывали с помощью этой книги? Представляю, как он этого папу Гонория материл!

— Не переживайте за Сатану, — утешил меня Райхман. — Он не уработался. Просто ни разу на вызов не явился, и все.

— Так тоже можно?

— Можно, — говорит Райхман. — Если тот, кто вызывает Сатану, читает не подлинный текст, написанный рукой папы, а копию. А подлинник-то был только один! — Он стукнул рукой по папке. — Его фото вы и видели.

— Как же он попал в руки ОГПУ, да еще и новосибирского? Кстати, тогдашние чекисты, знакомясь с текстом, Сатану ненароком не вызвали?

— У них тоже шансов не было, — усмехнулся Райхман.

— Как не было? Подлинник же! Вызвать его, мерзавца, и к стенке!

— Подлинник-то он, конечно, подлинник, — говорит Райхман раздумчиво. — Так-то оно так. Но поступил он к ним уже с вырезанными местами. А чтоб этого самого Сатану или кого еще вызвать, текст целехонький должен быть. Понимаете, о чем я?

Я-то понимал. По крайней мере, начинал понимать, и чем дальше, тем быстрее. Но Райхману показалось, что недостаточно быстро.

— Кусочки вырезанные сначала на место надо поставить, — тычет на меня пальцем. — В том числе и ваш.

— А кто и когда их вырезал? — спрашиваю. — И вы так и не сказали, как этот документ оказался в ОГПУ? Или это неизвестно?

— Как он в Сибири оказался, известно. А вот кто сделал из него вырезки — нет. В тысяча двести двадцать третьем году папа Гонорий отправил этот гримуар в дар королю Франции Франциску Второму. Правда, пока суть да дело, Франциск умер, и гримуар получил его сын Людовик. И через год тоже умер. От неизвестной болезни. Ходили слухи об отравлении. Подозрение даже падало на его жену Бланку Кастильскую, необычайно умную женщину и религиозную фанатичку. В Средние века это еще могло совмещаться. Гримуар перешел к наследнику престола — Людовику Девятому. Так вот, к нему в руки он попал уже с вырезками из текста. Это зафиксировано в источниках. А вот кто сделал эти вырезки и когда... — Райхман развел руками.

Я решил блеснуть профессионализмом и говорю:

— Моя версия такая. Жена, религиозная фанатичка, увидев, что это за текст, не захотела, чтоб ее муж с Сатаной общался, и траванула его. А потом, чтоб уберечь от этого общения сына да и вообще весь род людской, порезала документ. Дескать, теперь его никто целиком в подлиннике не прочтет.

— Если так, — спрашивает Райхман, — почему она вырезки не уничтожила?

— М-да, действительно... — отвечаю я. — Скороспелая версия. Непродуманная.

— Почему же? — пожал Райхман плечами. — Вполне могло быть нечто подобное. А вырезки уничтожить сама побоялась, отдала тем, кто ее на это дело подбил.

— А кто подбил?

— А черт их знает! — рассмеялся Райхман. — Кто бы ни были, объективно сделали полезное дело — избавили мир еще от одного монарха.

Потом он вдруг разом, как выключил, прекратил смех и сказал:

— А теперь отложим связи с Сатаной и прочую мистическую муть и перейдем к действительно важным вещам. Я вам уже говорил, что папа Гонорий выпустил четыре векселя. Судьба трех из них известна. Двух ломбардских банкиров, потомков тех, кто эти векселя у папы принимал, просто сожгли на костре в пятнадцатом веке за какие-то немыслимые ереси.

— Очевидно, они оплаты векселей потребовали, — предположил я.

— Очень похоже на правду, — согласился Райхман. — Банкиры пошли на костер, а векселя вернулись в Ватикан и, может быть, тоже пошли в огонь. Третий вексель, который вы видели, через семью Висмара оказался, судя по всему, в распоряжении «Одессы». И кто-то по нему платит проценты. А вот где четвертый?

Райхман замолк и внимательно уставился на меня. Я тоже молчал, ожидая продолжения, пока вдруг не понял, что ответ Райхман хочет получить именно от меня. И сразу догадался какой.

«Да неужели? — думаю. — Неужели...»

И достаю бумажку из кармана.

— Это он? — спрашиваю.

Райхман кивает.

— Не, серьезно? — переспрашиваю на всякий случай.