Талифа-куми

— Сколько же там процентов набежало, — прикидываю я, — за восемь-то веков?

— Думаю, — отвечает Райхман, — чуть-чуть побольше, чем стоит вся наша область.

— За такие деньги, конечно, можно убить.

— И убьют, — кивнул Райхман. — Даже не рассчитывайте, что они будут вступать с вами в какие-либо переговоры. Огласка им не нужна, да и... — Он махнул рукой. — Не видят они в нас сторону переговоров. Мы все для них быдло. Карлики. Кстати, учтите, Сергей Викторович, когда кто-то получает деньги, всегда есть тот, кто их платит.

— Это мне с детства известно, — усмехнулся я. — Невелика тайна.

— Очень хорошо. Тогда вы и без меня понимаете, что за этим клочком бумажки, помимо «Одессы», охотятся и те, кому предстоит платить по векселю. Им как раз хочется, чтобы эта бумажка опять пропала, и уже навсегда. И они тоже придут к вам.

— Пускай идут, — говорю. — В наших тюрьмах места много.

Райхман весело рассмеялся и погрозил мне пальцем. А потом вдруг кулаком по столу шарах!

— И не вздумайте их жалеть! Они никогда никого не жалели. И не пожалеют! Ни вас, ни ваших близких.

Я поднялся и протянул Райхману руку.

— Спасибо за информацию, Семен Семенович, и до свидания. Вы нам очень помогли.

— Подождите, — Райхман показал на кресло. — Присядьте еще на пять минут.

Я вернулся на место и с интересом посмотрел на старика. Что у него еще в запасе?

А Райхман говорит:

— Если я вам и правда помог, могу я рассчитывать на благодарность большую, чем просто «спасибо»?

Я насторожился. О чем это он?

— В пределах разумного, — отвечаю.

— Вряд ли моя просьба покажется вам разумной, — вздохнул Райхман. — Но попробую. Итак, нельзя ли распространить информацию о том, что эту бумажку вы передали мне? Этот ложный слух и будет вашей благодарностью за мою помощь.

Чего-чего, но такого я не ожидал. Поэтому даже глаза, наверно, выпучил.

— Зачем?!

— Я хочу, чтобы они пришли ко мне.

— Об этом я уже догадался. Но зачем это вам? В вашем случае это же верная смерть!

— Об этом и речь, Сергей Викторович, об этом и речь. Знаете, я прожил замечательную жизнь, потому что посвятил ее борьбе за коммунизм, за счастье всего человечества. Я получил величайшее наслаждение в жизни — занимался наукой, изучал этот мир. Что может быть прекрасней? А теперь мне настала пора подумать и о достойной смерти. Погибнуть в бою с нацистами — разве для коммуниста может быть смерть достойнее? Подарите мне ее. В знак благодарности.

«Ну и дед! — думаю. — Вот ведь правда, гвозди из таких людей можно делать!»

А вслух сказал:

— Семен Семенович, ну что вы такое городите, право слово? Вы хоть вдумайтесь, о чем вы полицию просите! Чтоб мы на вас потенциальных убийц навели? Как вы это вообще себе представляете?

И поднимаюсь, чтобы уйти.

— Постойте! — воскликнул Райхман. — Ну тогда используйте меня в качестве приманки, чтобы их было удобнее ловить. В качестве живца, так сказать. Я же знаю, вы так делаете.

— Мы так делаем, Семен Семенович, но «живцов» используем менее ценных, чем вы, и, уж извините, помоложе и, так сказать, поживее. А вас мы не подставлять, вас мы защищать будем.

Райхман помрачнел. Буркнул, что не нуждается в защите буржуазной охранки. И в таком тучеподобном виде проводил меня до прихожей. Открыл мне дверь и говорит:

— Вы меня недооцениваете. У меня есть чем встретить и попотчевать этих гостей.

— Будем считать, что я этого заявления не слышал, — говорю в ответ. — Иначе мне пришлось бы обыск у вас проводить.

— Я бы мог быть отличным живцом, — вздохнул Райхман и закрыл дверь.

— Не волнуйтесь! — крикнул я. — Мы и сами справимся!

В тот момент я еще не знал, что идеальная наживка, причем куда менее ценная, чем Райхман, с самого утра дает показания Косте Мееровичу, а тот до меня никак дозвониться не может. Смартфон ведь я отключил, как только к Райхману зашел.

11.

Вышел я из подъезда и сел на лавочку. На дворе уже полдень. Солнце жарит, как будто и осени никакой нет. Мелкие на детской площадке орут изо всех сил. На той стороне двора асфальт кладут, и там орут, соответственно, уже взрослые.

А я сижу в состоянии «все мозги разбил на части, все извилины заплел». Полез за сигаретами — пачка пустая. А ведь покупал на заправке при въезде в Кемерово. Кажется, с той стороны дома магазин какой-то видел. Надо сходить купить. Да и думается на ходу лучше.

Пошел, прикупил пару пачек крымских сигарет и только на выходе из магазина спохватился, сколько же времени сейчас. Беру смартфон, а он отключен. Я и про это умудрился забыть, вот что с человеком избыток информации может сделать.

Включаю, а там двадцать один пропущенный вызов от Мееровича. Ну ни фига ж себе!

Звоню.

Костя мне даже «алло» сказать не дал.

— Наконец-то! — говорит. — Ты дома как быстро собираешься быть?

— А чё? — спрашиваю. — Не можете без меня?

— Ну а как? — отвечает Костя. — Без начальника мы стадо, а с начальством — коллектив.

— Вот то-то! Ладно, что названивал? Что стряслось?

— Хочешь узнать, — спрашивает Костя, — как ту девушку звали? А также откуда она родом и чем по жизни занималась?

Я столбом посреди тротуара замер:

— Ну?