Талифа-куми

— Тебе сколько раз повторять: по-русски говори, — поправил Костя. — Не «копы», а «менты».

Саня хихикнула и пожала плечами:

— Ну лан, менты так менты. Кароч, сегодня она меня своим нытьем окончательно достала. Я ее такая за шкварник хвать и сюда притащила. Чтоб она вам рассказала все, чё мне рассказывала.

— А где она? — огляделся я.

— Да вон, за столбом прячется. Она вас тоже боится.

— Ну давай ее сюда, раз привела, — говорю я и открываю заднюю дверцу машины. — Садитесь обе, поедем обедать. Заодно все нам и расскажет.

— Ага, — тряхнула радужной прической Саня и шагнула к столбу. — Титька, чё ты там зависла? Сюда иди!

Повернулась к нам:

— Она боится.

Снова подружке:

— Овца, не бойся, иди сюда!

Через паузу:

— Ну, блин!

Шагнула к столбу, выдернула из-за него свою подружку:

— Ты шевели булками! Я чё, весь день тебя подпинывать должна? — и подтащила слабо сопротивлявшуюся Светку к машине.

— Вам, Эля, наверно, стоит знать, что у нас в Сибири имена и фамилии национальную окраску носят весьма условно. Если, допустим, услышите фамилию, которая считается татарской, вовсе не обязательно увидите перед собой татарина. И под той фамилией, которая считается русской, тоже может кто угодно по национальности оказаться.

— Даже негр? — улыбнулась Эльвира.

— А зачем в Сибири негры? — искренне удивился Журавленко. — Мы здесь хлопок не разводим.

Эльвира засмеялась, но тут же прихлопнула себе рот ладошкой, быстро оглянулась, потом с каким-то веселым ужасом в глазах посмотрела на Журавленко:

— Вы что такое говорите, Сергей Викторович?

— Правду.

— Я понимаю, но...

— Чего «но»?

— Да ну вас! — Журналистка, едва сдерживая улыбку, взяла диктофон. — Надо посмотреть, на какой минуте эта ваша правда записалась.

— Стирать будете?

— А вы как думали?

— Думаю, зря. Читателям бы понравилось.

— Вряд ли.

— А нашим бы понравилось.

— Сибирским?

— Российским.

Эльвира подняла глаза на Журавленко. Тот смотрел на нее, чуть склонив голову, и широко, дружественно улыбался.

— Ну, мои, вообще-то, тоже россияне, — пожала она плечами.

— Тогда почему?.. — Он кивнул на диктофон в руке журналистки.

Эльвира положила диктофон на стол, откинулась на спинку стула и недовольно развела руками:

— Извините, но такое ощущение, что вы меня все время поймать на чем-нибудь пытаетесь. Вы меня в чем-то подозреваете?

— Да упаси господи! — поднял ладони Журавленко. — Это просто такая профессиональная деформация, наверно. Вот как врач-психиатр с большим опытом, общаясь с кем угодно, все время автоматически пытается определить, в какую именно сторону едет кукуха у его собеседника, так и сыщик с моим стажем...

— Проехали, — махнула рукой Эльвира. — Лучше продолжайте свою историю. А то мы с вами так никогда ее не закончим.

— А она и не закончена. По факту — пока не закончена. Ну ладно. На чем я остановился-то?

— На сибирских национальностях, — подсказала Эльвира.

— А к чему это я про национальности начал? А-а-а! Все, вспомнил.

Так вот, хотя Титова — фамилия русская, но подружка-одногодка, которую Саня привела к нам, по внешности русской никак не была. Скорее шорка или хакаска. У нее очень яркая восточная внешность была. Черные волосы, широкие округлые скулы, пухлые губки и глазищи здоровенные. В общем, очень красивая! Уже видно — фотомодель растет. Тоже одета как босота, только побогаче. Из-под ворота футболки по шее к уху полз вытатуированный в цвете дракон. В носу красовались два мелких гвоздика. Кажется, золотых. И кажется, с маленькими брюликами.

— Зацените, — сказала Саня, показывая на дракона, — какую татуху клевую ей вчера Катька Сафонова набила!

Костя показал дочке кулак и сказал:

— Предупреждаю — наждачкой сдеру, если чё.

Саня не замедлила надуться и буркнула:

— Скорей бы паспорт получить!

— Паспорт, — скривился Костя. — А чё мне твой паспорт? Ты зарплату первую сначала получи, вот тогда и хозяйкой сама себе будешь. А пока... — И он снова показал кулак.

— Тебя Света зовут? — спросил я девочку.

Она робко посмотрела на меня и кивнула.

— Это она, — я показал на крестницу, — тебя к Сафоновым привела?

Та посмотрела сперва на улыбающуюся во весь рот Саню, потом на меня и снова кивнула.

— Саша, — вздохнул я и посмотрел на крестницу, — ты понимаешь, что тебя ее отец когда-нибудь убьет? Поймает где-нибудь и придушит. Я бы так и сделал на его месте.

— Не, — щелкнула та жвачкой. — Не рискнет. У меня родня крутая. — И она на секунду прижалась ко мне, умильно заглядывая в глаза. — Правда?

Я взъерошил Сане волосы, и она, довольная, полезла в машину.

— Садись с ней, — сказал я Титовой.

Ее отца я знал плохо. По моей работе мы нечасто пересекались. Сколько помню, он был мелким предпринимателем. Шиномонтажку держал, мойку. Но вот в две тысячи двадцатом году по весне сильно приподнялся. Купил сеть АЗС в нашем городе. Точнее, три заправки. По нашим меркам — сеть.

В кафе мы с Костей взяли себе по порции хинкали, а девчонкам — большую пиццу с сыром, салями и помидорами.

— Кстати, а где сейчас твой брат? — спросил я Титову. — Давно не видно.