Талисман

где все остальное превратилось в сводящий с ума серый водоворот. Он чувствовал, как черная депрессия кружит вокруг, просачивается внутрь, пытаясь уничтожить его решимость. Он понимал, что тоска по дому – часть этой депрессии, но в сравнении с тем, что происходило с ним сейчас, прежняя тоска казалась детским капризом, сущим пустяком. Он плыл без руля и ветрил, полностью потеряв опору под ногами.

Стоя рядом с указателями, наблюдая за автомобилями, проносящимися по трассе, Джек осознал, что чертовски близок к самоубийству. Какое-то время его поддерживала мысль о том, что он скоро увидится с Ричардом Слоутом (и хотя Джек не признавался в этом даже себе, он рассчитывал, что Ричард может составить ему компанию в путешествии на запад – в конце концов, это будет не первый раз, когда Сойер и Слоут вместе отправятся в необычные странствия, верно?), но тяжелая работа на ферме Паламаунтина и загадочные события в «Торговом центре Бакай» лишили привлекательности и эту долгожданную встречу.

Иди домой, Джеки, ты проиграл, прошептал голос. Если продолжишь путь, закончится тем, что тебя забьют до смерти… и в следующий раз, возможно, умрут пятьдесят человек. Или пятьсот.

Автострада 70 ВОСТОК.

Автострада 70 ЗАПАД.

Он рывком вытащил из кармана монету, которая в этом мире стала серебряным долларом. Пусть решают боги, раз и навсегда. Он слишком измотан, чтобы принимать решение самому. Спина болела в том месте, куда его ударил «Мистер Америка». Решка – он поднимается по въезду на восточные полосы и возвращается домой. Орел – продолжает путь… и больше не оглядывается.

Стоя в мягкой пыли обочины, он подбросил монету в холодный октябрьский воздух. Она взлетела к самому небу, вращаясь и вращаясь, поблескивая в солнечных лучах. Джек вскинул голову, следя за ней взглядом.

Семья, проезжавшая мимо в старом универсале, на несколько мгновений перестала препираться, чтобы посмотреть на него. В голове сидевшего за рулем мужчины, лысеющего бухгалтера, который иногда просыпался ночью, вроде бы ощущая стреляющие боли в груди и левой руке, внезапно возникли абсурдные мысли: «Приключение. Опасность. Поход ради благородной цели. Грезы страха и славы». Он покачал головой, словно отгоняя их, и в зеркало заднего вида посмотрел на подростка, который наклонился, разглядывая что-то на земле. Господи, подумал лысеющий бухгалтер. Выброси это из головы, Ларри, мысли у тебя что гребаная детская приключенческая книжка.

Он нажал педаль газа, быстро разогнав универсал до семидесяти миль в час, забыв о подростке в грязных джинсах на обочине дороги. Теперь его занимали другие мысли: если он успеет добраться до дома к трем часам, то сможет посмотреть матч за звание чемпиона мира в среднем весе по спортивному каналу «И-эс-пи-эн».

Монета упала. Джек наклонился над ней. Решка… но не только.

На монете Джек увидел вовсе не леди Свободу, а профиль Лауры Делессиан, королевы Долин. Но, Господи, как лицо на монете отличалось от бледного спящего лица (что лишь на краткие мгновения открылось его глазам в павильоне), окруженного озабоченными медицинскими сестрами в широких белых одеяниях! Это было лицо настороженное и понимающее, напряженное и прекрасное. Речь не шла о классической красоте – недостаточно четкая линия челюсти, чуть пухловатая скула. Красота чувствовалась в королевской посадке головы, а также отсутствии сомнений в том, что эта женщина не только умна, но и добра.

И при этом такое сходство с его матерью!

Слезы затуманили глаза Джека, и он крепко сжал веки. На сегодня он уже наплакался. Он получил ответ, который оплакиванию не подлежал.

Когда вновь открыл глаза, Лаура Делессиан исчезла: с монеты на него смотрела леди Свобода.

Джек наклонился ниже, поднял лежащую в пыли монету, сунул в карман и пошел к выезду на западные полосы автострады 70.

3

Днем позже белесое небо пахло приближающимся ледяным дождем. Отсюда до границы между штатами Огайо и Индиана оставалось совсем ничего.

Под «отсюда» подразумевалась лесополоса за площадкой для отдыха на автостраде 70 рядом с Льюисбургом. Джек прятался среди деревьев – надеялся, что успешно – и терпеливо ждал, пока крупный лысый мужчина с громким наглым голосом вновь сядет в «шеви-нову» и уедет. Он надеялся, что произойдет это скоро, прежде чем начнется дождь. Он и так замерз, не хватало еще и промокнуть. С утра нос у него заложило, а голос сел. Он понимал, что уже простудился.