Талисман

— Да, — сказал Ричард, — готов. Но мне кажется, что у нас не получится пробраться по воде, Джек. Я, кажется, слышал, как во время большой тряски рухнула терраса.

— Мы пойдем через парадный вход, — сказал Джек. — Даже если бы Бог построил мост от этих окон прямо до берега, я все равно пошел бы через парадный вход. Мы не случайные люди здесь, Ричи. Мы выйдем как гости, заплатившие за все. Я чувствую, что я достаточно заплатил. Что ты думаешь?

Ричард протянул руку ладонью вверх. На ней еще оставались красные пятна.

— Я думаю, мы так и сделаем, — сказал он. — Дай пять, Джеки!

Джек хлопнул своей ладонью по ладони Ричарда, и они двинулись по коридору. Ричард опирался на плечо Джека.

На половине пути Ричард удивленно уставился на металлические обломки, разбросанные по полу:

— А это еще что?

— Консервные банки, — сказал Джек и улыбнулся.

— Джек, что за чушь ты не…

— Не бери в голову, Ричард, — сказал Джек. Он улыбался и по-прежнему чувствовал себя хорошо, но на душе у него снова стало неспокойно. Землетрясение кончилось… но оно продолжалось. Их мог ждать Морган. И Гарднер.

Не бери в голову. Пусть будет что будет.

Они добрались до холла, и Ричард удивленно оглядел ступени, сломанную регистрационную стойку, перевернутые охотничьи трофеи и подставки для флажков. Набитая опилками голова черного медведя засунула свой нос в одну из ячеек для писем, словно нюхая что-то приятное, вероятно, мед.

— Ого, — сказал Ричард, — все здание чуть было не развалилось!

Джек повел Ричарда к дверям, попутно отметив его почти жадное восприятие маленькой полоски солнечного света.

— Ты готов к этому, Ричард?

— Да.

— Там твой отец.

— Нет, его там нет. Он мертв. А там есть его… как ты это называешь? Его двойник.

— А-а-а…

Ричард кивнул. Несмотря на близость Талисмана, он опять выглядел уставшим.

— Да.

— Там, похоже, будет большая драка.

— Ну что ж, я сделаю что смогу.

— Я люблю тебя, Ричард.

Ричард устало улыбнулся:

— Я тоже тебя люблю, Джек. А теперь пойдем, а то я уже начинаю нервничать.

9

Слоут действительно был уверен, что все у него под контролем. Он был уверен в этом до тех пор, пока не увидел своего сына — явно слабого, явно больного, но все еще живого, он выходил из Черного отеля, опираясь на плечо Джека Сойера.

Слоут также был уверен, что контролирует свои чувства в отношении сына Фила Сойера — сначала это был гнев, из-за которого он упустил Джека в королевском павильоне, потом на Среднем Западе. Господи, он спокойно пересек Огайо, а от Огайо было рукой подать до Орриса, владений другого Моргана. Но гнев привел к неконтролируемому поведению, и мальчишка ускользнул. Он подавил свой гнев, но теперь он вспыхнул с новой силой, словно кто-то плеснул керосин в затоптанный костер.

Его сын все еще жив! И его любимый сын, которому он собирался передать царствование над всеми мирами и вселенными, опирается на плечо Сойера!

Но и это было не все. В руках у Сойера, мерцая и вспыхивая, словно звезда, упавшая на Землю, был Талисман. Даже отсюда Слоут чувствовал его — словно гравитационное поле планеты, став сильнее, тянуло его вниз, заставляло трудиться сердце; словно время ускорялось, иссушая его плоть, ослепляя глаза.

— Больно! — завыл Гарднер.

Многие из Волков, уцелевших в землетрясении и вернувшихся к Моргану, теперь мчались прочь, закрывая лица. Двое из них беспомощно блевали.

На миг Морган почувствовал страх… а потом ярость, волнение и одержимость, питавшую его грандиозные мечты о царствовании. Эти чувства прорвали паутину его самоконтроля.

Он поднял большие пальцы к ушам и резко всадил их глубоко внутрь, так, что почувствовал боль. Потом высунул язык и стал грозить пальцем мистеру Джеку Поганой Сволочи, Которая Скоро Сдохнет — Сойеру. Секунду спустя его верхние зубы опустились, как гильотина, и отделили кончик языка. Слоут даже не заметил этого. Он схватил Гарднера за бронежилет.

Лицо Гарднера было белым от страха.

— Они вышли, он взял ЭТО, Морган… Господи!.. Нам надо бежать, мы должны бежать…

— ПРИСТРЕЛИ ЕГО! — заорал Морган в лицо Гарднеру. С кончика его языка тоненькой струйкой текла кровь. — ПРИСТРЕЛИ ЕГО, ТЫ, ЭФИОПСКИЙ КОЗЕЛ, ОН УБИЛ ТВОЕГО СЫНА! ПРИСТРЕЛИ ЕГО И РАССТРЕЛЯЙ ЭТОТ ЧЕРТОВ ТАЛИСМАН! СТРЕЛЯЙ ПРЯМО ЧЕРЕЗ РУКИ И РАЗБЕЙ ЕГО!

Слоут начал приплясывать перед Гарднером, его лицо строило гримасы, большие пальцы снова оказались в ушах, подрезанный язык то появлялся, то исчезал, как новогодняя игрушка, которая раскручивается со смешным звуком. Он выглядел как дитя-убийца, веселый и в то же время ужасный.

— ОН УБИЛ ТВОЕГО СЫНА! ОТОМСТИ ЗА СЫНА! УБЕЙ ЕГО! СТРЕЛЯЙ! ТЫ ПРИСТРЕЛИЛ ЕГО ОТЦА, ТЕПЕРЬ ПРИСТРЕЛИ ЕГО!