Талисман

— Не совсем так. Я добивался, чтобы, прежде всего, изменилась самая ее суть. Образ старой знахарки примирил обе мятущиеся души, живущие в ней. Она с головой ушла в то, что увлекло ее, посвятив жизнь страдающим людям, и успокоилась. Почти прекратились видения и ночные хождения. Для этого я тоже давал ей очень сильные снадобья, которые погружали ее в глубочайший сон, и в это время говорил с нею, открывая секреты целительства — так получалось надежнее. Усвоенное во сне не только не забывается, но становится для человека чем-то естественным, поэтому, бодрствуя, он способен легко применить все, что узнал… Я внушил ей, что она — старая женщина Кейулани, и Глария примерила этот образ. Но постепенно я начал позволять ей снова быть собой…

— Я тоже видела сны об Элментейте, вещие сны, которые потом сбылись в точности. Там, в Городе, мне явился дух Маргиад — мне и Эльберу. Девушка-королева передала мне камею Сына Света…

— Когда вы мне об этом рассказали, я был потрясен. Слишком много совпадений…

— Эльбер еще сказал, что Маргиад и Глария — одно лицо, как единоутробные сестры. И в жизни каждой из них присутствовал мужчина-иллюминат, к которому и та и другая пылали безответной любовью. Элгон так и не забыл Мерулу, королеву-рабыню, Эльбер же вообще не способен хранить верность только одной женщине. Спустя века все повторяется почти в точности. Элгон погиб, а Маргиад сочли предательницей, хотя в реальности она даже в мыслях никогда не изменяла ему. Эльбер прошел через позор и изгнание, а Гларию полагал отвергнувшей, оттолкнувшей его…

— Маргиад так и не обрела покой. Мы на Островах говорим, что, когда человек приходит в мир, в него вселяется душа кого-то, умершего прежде. И есть такие люди, которые сохраняют память о своих предшествующих воплощениях, либо отрывочные образы оттуда…

— Но я, например, не помню решительно ничего. Но, согласно этой идее, я тоже была раньше…

— О да. Все это очень, очень сложно, Ника. Я хочу предупредить тебя…

— О чем?

— Об Огдене.

«Вот еще один невероятно резкий переход!» — у Ники закружилась голова.

— Не принимай его вечность, даже если такая мысль уже приходила тебе на ум. Не делай этого ни при каких обстоятельствах! Здесь кроется опасная ловушка. Тело — лишь оболочка, временное пристанище, у каждого из нас есть срок, когда мы должны его покинуть. Препятствовать этому не следует, ибо так ты отвергнешь свое более великое, истинное будущее.

— Осенняя Луна, что с тобой? Ты словно прощаешься со мной! — вырвалось у Ники. — Почему ты печален? Это… из-за Гларии? — вдруг поняла она. — Ты ее любишь, верно?..

— Из-за Гларии? — удивился Таймацу. — Она удивительная женщина! Я отношусь к ней как к сестре. И она заслуживает всей нежности и тепла, какие только способен дать ей мужчина, но не я. Мы уж точно не созданы друг для друга.

Пожалуй, впервые Ника отчетливо осознала: да ведь сердцем этого человека владеет вовсе не Глария, а… она сама! Он любил ее, по-настоящему, безгранично и преданно! Ни пылающая, как яркий факел, страстность Эльбера, ни темное, яростное стремление обладать ею, которое испытывал граф Ютен, не могли сравниться с силой и чистотой тех чувств, что заключались в душе Призрака с Островов. И лишь он один хранил молчание, ничего от нее не добиваясь и не требуя.

«Об этом стоит поразмыслить! Но, ради всего святого, не сейчас. Позже, когда я разберусь с иными, более насущными сложностями. Мне нужно спешить, если я жажду застать пробуждение вампира, а завтра — или даже сегодня ночью, как только вернусь в особняк, продолжу разговор с Таймацу», — решила она.

— Подожди… немного, всего несколько часов, — тихо сказала Ника. — Может, мы когда-нибудь вместе увидим твои Острова.

Осенняя Луна отправился в сад, да и Ника ушла, о чем-то серьезно поспорив перед этим с Эльбером… тот не счел нужным ее сопровождать. Он остался… он и она, Минта, благо ей позволили задержаться в особняке. Теперь ей оставалось собрать все свое мужество и сделать наконец единственно важный и верный шаг, к коему она давно готовилась: ради Гларии, ради ее памяти, и Эльбера, и себя самой, она признается ему в своих чувствах.

«Как удачно все складывается», — отметила Араминта, мысленно поблагодарив богов за такое везение.

Девушка нервно облизнула пересохшие от волнения губы.

Она не слышала ничего, кроме грохота крови в ушах, когда, почти теряя сознание от смущения, вошла к Эльберу и остановилась на пороге комнаты.

— Что тебе, крошка? — спросил он, заметив ее присутствие. Теплые, чуть прищуренные глаза смотрели внимательно и весело. Он рад ее видеть? Несомненно. Все так, как и должно быть.

— Я… я… я люблю тебя!

— Ну и отлично. Я тоже люблю тебя, — отозвался он. — Ты смелое создание, и я никогда не забуду, сколь многим тебе обязан.

— Нет, — она покачала головой, — я не о том. Не о… просто добром отношении и прочей ерунде. Я хочу принадлежать тебе, как женщина мужчине.

Она шагнула к нему и, с силой обхватив за шею, прижала губы к его плотно стиснутым губам. Затем, отпрянув, слабо улыбнулась, ожидая ответных действий с его стороны.