Талисман

— Мне нужен талисман Сына Света, — храбро объявила Ника.

— Я сохранила его, — королева улыбнулась с явным торжеством. — Его многие искали, но ни одному не удалось достигнуть цели. Знаешь ли ты, какая страшная сила заключена в нем? И что за беда грозит миру, если талисман попадет в недостойные руки?

Об этом девушка не задумывалась. Доводы членов Братства казались ей убедительными…

— Талисман погубил цивилизацию Побережья. Мтова-Мбу и Элментейт мертвы, как и многие иные великие города, — объявила Маргиад. — Давным-давно, поняв, насколько мы близки к катастрофе, я пыталась предупредить Элгона. Но он не стал меня слушать, живя иллюзиями, миражами. Люди лучше понимают язык меча и огня, нежели негромкий голос любви и милости…

— Но, если все так, как он удержался у власти полтора десятилетия? — возразил Муонг, готовый отстаивать Сына Света перед кем угодно. — Он освободил рабов, построил Элментейт…

— Построил Элментейт, полностью опустошив казну, — перебив, уточнила Маргиад. — Когда пришел враг, мы не смогли защитить город. Наши воины, которым, как и всем остальным, внушалось, что человеческая жизнь священна, разучились держать в руках мечи и сражаться! Что же касается бывших рабов, то они, не зная, что делать с обретенной свободой, принялись убивать и грабить, точно полчища слепой и алчной саранчи, уничтожая Побережье. Ничего не осталось… те несчастные, которые ныне мечтают найти здесь богатую добычу, жестоко заблуждаются: Элментейт лишился сокровищ. Все, что осталось, — дух Элгона, заключенный в его талисмане.

— А ты? Что стряслось с тобой? — спросила Ника.

— Не спеши, я поведаю и об этом. Так вот, ослабленный, разоренный Элментейт осадили недруги, пришедшими с моря. Города Побережья стояли на Великом золотом пути, по которому суда шли от золотых и алмазных копей юга на север: торговцы желтым металлом платили нам щедрую дань. Таков был расцвет Побережья, столицей коего в ту пору был Моан-Мтвара! Три десятилетия правитель Хаттукан укреплял свою власть. Те, кто отказывался платить, отправлялись на дно, как и многие другие. Флот Хаттукана надежно защищал вассалов-купцов от нападения морских разбойников. Его имя гремело от юга до севера! Все хорошо, но… боги не давали ему детей. И когда, наконец, на свет появился Элгон, радость правителя не знала предела. Хаттукан посвятил дитя Моапу, богу войны, и не сомневался, что Элгон продолжит начатое им дело. Но время шло, мальчик рос, и все яснее становилось, что он не таков, каким Хаттукан мечтал его видеть: сын отнюдь не преуспевал в воинской доблести и равнодушно относился к обрядам почитания великих богов.

Маргиад замолчала. Казалось, рассказ так и не будет завершен, но вот вновь ее губы дрогнули и повествование продолжилось:

— Элгон большую часть времени проводил в одиночестве. Но он не тяготился этим: он не любил шумных сборищ. Но друг у него все-таки был: Ваофул, сын верховного жреца бога Моана, сам готовившийся стать жрецом.

— Ваофул?! — ошеломленно воскликнул Муонг. — Предатель, свергнувший Сына Света?! Он не мог быть ему другом!..

— Но это так! Элгон и Ваофул поклялись никогда не разлучаться! Ему первому Сын Света сообщил о своем великом замысле… и о том, что, кроме земных родителей, у него есть иной, истинный Отец! Этого Отца нельзя изобразить иначе как в образе Солнца, щедро дарующего жизнь без различия правых и виноватых, ибо все, сущие под небом, равно дети его. Элгон не хотел властвовать, мечтал удалиться от мира… но, когда Хаттукан внезапно скончался, Элгон исполнил свой долг и взошел на престол Моан-Мтвары. Тогда ему едва исполнилось двадцать лет, и он уже был женат на Меруле — бывшей рабыне, которую спас, когда ее в числе прочих хотели принести в жертву богу войны. Королева-рабыня, пленная иноземка, вызывала всеобщее недоумение и неприязнь. Советники настаивали, чтобы Элгон одумался. Но — нет…

— Я так и думала, — буркнула Ника.

Не обратив внимания на ее реплику, Маргиад проговорила:

— Итак, он присвоил себе то, что должно было принадлежать Моану, нарушил законы Побережья! Стоит ли удивляться, что против него в те годы организовали первый заговор. В Элгона метнули отравленный дротик, но Мерула успела прикрыть его своим телом. Он спасся, а она — погибла. Вне себя от гнева и отчаянья, он начал действовать. В память о супруге он заложил первый камень в основание будущего Элментейта. Три года спустя Элгон перенес туда столицу Побережья, а Моан-Мтвару разрушил. Так началась открытая война со жрецами Моана…

— И Ваофул его тут же предал! — не удержавшись, объявил Белый Воин.