Талисман Шлимана

– Кстати, я вылетаю через неделю. А ты так никуда и не выберешься? Зря ты отказываешься от многих удовольствий, связанных с грантом Александра Владимировича.

– Может быть, как-нибудь попозже. У меня сейчас не то настроение. Думаю, это скоро пройдет.

– Бывает… Даже моя бывшая жена недавно заметила, как ты смотрела на своего мужа. Смотри, не стань Клитемнестрой, уж лучше Рогнедой, та хоть не успела убить мужа своего, князя Владимира Святославича, Красное Солнышко, – и Глеб продекламировал нараспев летописную строку, – и ключися ему пробудиться (и случилось ему пробудиться).

– Не надо так шутить. Лучше налей себе еще пива и поговорим о чем-нибудь хорошем, о твоей поездке в Египет, например. Мне одна знакомая рассказывала, что ощутила там особую энергетику.

– Почему бы и нет? Там были одни из древнейших магических школ, причем традиция, в отличие, например, от шумеров не прерывалась на протяжении тысячелетий. Уж я там научусь. По разным таинственным местам буду ездить. Только жалко хороших попутчиков у меня нет. Знаешь, я тут такого забавного типа встретил в турагентстве. Он меня все убеждал, что по Египту можно путешествовать только с экскурсиями, а по-другому опасно. Зря не едешь. Вместе бы в пирамиду залезли.

– Ты поосторожней с пирамидами… Говорят, некоторым внутри них плохо становится. Уж лучше на вершину залезай.

– Я не альпинист.

– А ты попробуй на пирамиду Джосера. Она самая древняя, и у нее пологие склоны.

– А знаешь, это мысль. Попробую.

Звук арфы в гробнице царицы Шубад.

Этот звук тревожит мой сон, как звон камня,

положенного в основание пирамиды Джосера.

Вчера, кстати, была хорошая передача про Египет под стихи Бунина и Гумилева, очень красивые съемки.

– Я ее тоже видела. Так что у тебя есть предшественники в твоих странствиях, хотя стихи ты вряд ли напишешь.

– Да, наверное. Пожалуй, я лучше буду учиться магии, ведь в Египте, как и в Греции, все есть.

– Действительно. Кстати, в этой передаче цитировали также одно стихотворение Гумилева про Африку:

И последнюю милость, с которою

Отойду я в селения святые,

Умереть бы под той сикоморою,

Где с Христом отдыхала Мария.

– А ведь он прав. Эти таинственные годы жизни Христа, не отраженные в Евангелиях, скорее всего прошли в Египте. Не зря египетские христиане-копты рассказывают много преданий о путешествии девы Марии. Среди них есть одно и о дереве, у которого она отдыхала с младенцем Христом. Будто бы оно находится около Мемфиса близ Каира.

– Да, там, наверное, существуют такие места, – задумчиво сказала Анна, – остановишься, и вдруг светло, спокойно станет, сразу и не поймешь почему.

– Земля, на которой много всего было: и древняя цивилизация, и раннее христианство. Как и в любимой Александром Владимировичем Греции, где и крито-микенская культура, и первые Евангелия, которые дошли до нас на древнегреческом языке.

– Кстати, о Греции. Ты допивай пиво, могу принес¬ти тебе еще Пилзнер, а я пока почитаю Платона.

– Сама сказала – перерыв.

– А я для удовольствия. Вы с Александром Владимировичем все время говорите про Атлантиду, и после ваших разговоров этот его диалог, наверное, будет восприниматься по-другому.

– В общем, да. В последнее время во мне тоже что-то как будто изменилось, и давно известные вещи стали казаться странными. Гибель цивилизаций, пути культур и то, как они доходят до нас, – вот что меня вдруг поразило. Случайно это все или нет? Как в каком-то таинственном детективе. Почему, собственно, бюст Нефертити упал носом в песок, когда жрецы разбивали изображения проклятого из Амарны и его жены? И он пролежал там три тысячи лет, впрочем, как и все, что было в Амарне. И его все же нашли в XX веке. Это оказалось сильнее проклятия жрецов?

– Также, наверное, как трехтысячелетние фрески под пеплом в Фере. Кусто, между прочим, писал, что катастрофа, случившаяся с Критом, возможно, воспринималось греками как проклятие Крита. (Поэтому и упоминание об Атлантиде сохранилось только в Египте, как рассказывает Платон.)

– Да, но самое таинственное, почему они все же найдены и именно через три тысячи лет^

– Ты же сам говорил, будто археологам иногда кажется, что древние как бы хотят, чтобы их раскопали.

– Если бы я писал фантастический роман, я бы сказал, что открытие крито-микенской цивилизации и легенда об Атлантиде хотят спасти европейскую культуру от гибели, образно выражаясь, помогут ей не погрузиться в море. Ведь европейская культура началась с Крита.

– С острова, где любила быка Европа? У тебя, Глеб, появляется склонность к популярным жанрам, пожалуй, даже к чему-то поэтическому. Вот поезжай в Египет и разберись с этим.

– А вдруг со мной что-то там случится, что-нибудь эдакое?

– О чем ты?