Талтос

Запах свежего кофе удивил ее. Немедленно она выхватила черную фарфоровую чашку из буфета и чайник. Очень черный эспрессо, который Майкл полюбил в Сан-Франциско. Но она сознавала, что это вовсе не то, чего она хочет. Она жаждала чего-то холодного и вкусного. Апельсинового сока. У Майкла всегда было несколько бутылок его, смешанного и готового для питья, в холодильнике. Она наполнила чашку апельсиновым соком и старательно прикрыла крышкой, чтобы витамины не разрушились на воздухе.

Внезапно она осознала, что в кухне есть еще кто-то.

Роуан сидела за кухонным столом, наблюдая за ней. Роуан курила сигарету, стряхивая пепел на блюдце из тонкого фарфора с цветочным узором по краю. На ней был черный шелковый костюм и жемчужные серьги, а также маленькая нитка жемчуга вокруг шеи. Это был один из костюмов с длинными воланами, с жакетом, двубортным и застегнутым на все пуговицы, но без блузы или без рубашки под ним — декольте доходило до самого скрытого промежутка между грудей.

— Я не видела вас, — призналась Мона. Роуан кивнула

— Ты не знаешь, кто для меня купил эту одежду? — Голос был такой же невероятной красоты, как прошлой ночью, — воспаление в горле прошло.

— Возможно, тот же человек, что купил мне это платье, — ответила Мона. — Беатрис. Мои шкафы лопаются от вещей, подаренных Беатрис. И все они из шелка

— Как и мои шкафы, — отозвалась Роуан, и при этих словах на ее лице засветилась улыбка

Волосы Роуан были зачесаны назад, но при этом были естественны и свободно вились прямо над воротником; ресницы смотрелись очень черными и пушистыми; на губах была бледная розово-сиреневая помада, тщательно обрисовывавшая их прелестную форму.

— Вы действительно хорошо себя чувствуете, не так ли? — спросила Мона

— Присядь рядом, ладно? — сказала Роуан. Жестом она указала на противоположный край стола.

Мона повиновалась.

От Роуан исходил запах дорогих духов, весьма похожий на запах цитрусов и дождя.

Черный шелковый костюм был просто шикарным; в дни, предшествовавшие свадьбе, ее никогда не видели в чем-нибудь столь намеренно чувственном. Беа обладала свойством проникать в чужие шкафы и запоминать нужные размеры, пользуясь не только ярлыком, но и мерной лентой, а затем одевала людей так, как ей, Беатрис, представлялось наилучшим.

Да, с Роуан у нее все получилось превосходно.

«А я испортила это синее платье, — подумала Мона. — Наверно, я еще не доросла до того, чтобы носить такие вещи. Или те туфли на высоких каблуках, которые в сердцах швырнула на пол в гостиной».

Роуан наклонила голову, гася сигарету. Густой локон пепельных волос спереди угнездился в ямке на ее щеке. Ее лицо выглядело драматически выразительно. Словно слабость и скорбь придали ей изможденный вид, мечтая о котором старлетки и манекенщицы голодали, доводя себя почти до смерти.

В таком типе красоты Мона не была ей соперницей. Вот ее рыжие кудри всегда смогут составить предмет зависти для других женщин. Если они вам не понравились, то и сама Мона не придется по нраву.

Роуан тихо рассмеялась.

— Как давно вы занимаетесь этим? — спросила Мона, сделав большой глоток кофе. Он как раз достиг нужной температуры. Великолепно. Еще две минуты, и он остыл бы настолько, что пить его стало бы невозможно. — Читаете мои мысли — вот что я имею в виду. Вы делаете это постоянно?

Роуан от неожиданности показалась несколько растерянной, но при том весьма изумленной.

— Нет, что ты! Я могла бы сказать, что это случается вспышками, когда ты как бы поглощена чем-то другим или углубилась в собственные раздумья. Как если бы ты внезапно чиркнула спичкой.

— Да, мне это нравится. Я понимаю, о чем вы говорите. — Мона отпила еще один глоток апельсинового сока, подумав, до чего он хорош и как прохладен. На мгновение голову опять заломило — от холода. Она попыталась смотреть на Роуан без обожания. Это было похоже на желание задавить насмерть учителя — нечто такое, чего никогда Мона не испытывала.

— Когда ты смотришь на меня, — сказала Роуан, — я не могу прочесть ничего. Быть может, твои зеленые глаза ослепляют меня. Не забывай о них, когда играешь в карты. Безупречная кожа, рыжие волосы, за которые можно отдать жизнь, длинные и немыслимо густые, да еще и эти огромные зеленые глаза. Еще есть рот и тело. Нет, я думаю, что твой взгляд на себя именно сейчас слегка расплывчатый. Может быть, потому, что сейчас тебя интересуют больше другие вещи: наследство, что случилось с Эроном, когда возвратится Юрий?

Умные слова пришли на ум Моне и мгновенно исчезли. Никогда в жизни она не задерживалась перед зеркалом больше, чем было необходимо. Этим утром она вообще не взглянула на себя ни разу.

— Послушай, у меня мало времени, — сказала Роуан. Она хлопнула ладонями по столу. — Мне нужно поговорить с тобой без всяких уловок, прямо.

— Да. Я согласна, — ответила Мона. — Пожалуйста.