Там чудеса

И за сим всё. Никаких тебе чародейских всполохов, никакой внезапно обрушившейся тьмы, только запахло иначе. Не лучше, не хуже… привычнее. Людьми, лошадьми, сдобой, кожей дубленой и железом – неподалеку явно было селение.

Шагавшая первой Людмила обернулась, на Руслана с Фирой глянула, потом за спины им… и разочарованно скривилась. Он подумал бы, будто не вышло ничего, но прекрасно знал, что ее расстроило обратное.

Вышло. И не нашла она вдали поверженного Черномора – только лес, на опушке которого они очутились.

Снова захотелось смеяться, но сил не осталось даже на такую малость. Внезапно заныли ребра и подвернутая в бою нога, а прорезанная на боку рубаха давно пропиталась кровью. Благо хоть под плащом не видно.

Переход без остатка слопал целый день и не подавился. Колдун там отдыхал под рассветным солнышком, а Явь уже готовилась к закату и дождю, небо хмурилось, деревья тревожно шелестели, друг к другу гнулись, перешептывались.

– Мы точно вернулись? – спросил Руслан, пока Людмила заворачивала треклятую бороду в ковер и привязывала этот тюк к седлу Бурана.

– Да. – Фира обхватила себя за плечи. – Я тут бывала. Видишь дуб? Через пару верст от него будет село. Кабанчики, кажется. А дальше до Яргорода еще верст тридцать. Быстро доберемся.

– Ты замерзла…

– А река тут есть? – перебила Людмила, протискиваясь между ними. – Или озерцо какое. Мне умыться нужно.

– Да… – Фира повертела головой. – Ручей был. Идем…

Руслан только вздохнул, наблюдая, как две тонкие фигурки исчезают меж деревьями. Глупо и неприятно было отпускать их одних, но ежели следом увяжется, пожалуй, точно по лбу получит.

Потому он привязал коней, присел меж встопорщенных корней, что распороли землю и на свет выбрались, и стал слушать. Ручей, видно, совсем неподалеку бежал, потому что девичьи голоса звучали пусть неразборчиво, но не так уж тихо, и на душе делалось спокойно от их перезвона.

Руслан сунул в рот травинку, откинулся на шершавый ствол и руки за голову забросил, только теперь осознав, что все закончилось.

Но всё ли?

Многое еще предстояло сделать, многое сказать, и более всего пугал разговор не с Людмилой и даже не с великим князем. Проклятье, да проще было сызнова весь путь пройти – от пещеры и мавок, мимо избы куроногой и Горыныча с разбойниками до всесильного колдуна, – чем объяснить словами все, что в душе творилось.

Да и нужно ли это кому-то кроме него?

Руслан еще толком не прочувствовал Явь, не надышался ее сладостью и горечью, а уже почти скучал по Нави. Скучал… по Фире. И вспоминал эти последние версты от терема до Людмилы, мысли свои никчемные и трусость, коя не пристала князю.

Кабы ведать заранее, что конец близок, может, и открыл бы рот, а так…

Он смотрел на Фиру тайком. Устало, обреченно.

Ненавистная рыжая девчонка оказалась опаснее самых умелых воинов, с какими Руслану доводилось биться, и страшнее всей нечисти и нежити, что попадалась им на пути.

Она улыбалась, и хотелось кричать, потому что нельзя прикоснуться. Она поднимала взгляд, и хотелось бежать прочь, потому что за собой ведь не позовет.

И схватить в охапку хотелось, унести, спрятать.

– Ведьма, – пробормотал Руслан, но если прежде от слова этого все внутри содрогалось от бешенства, то ныне самому неловко сделалось от прозвучавшей в нем теплоты.

– Я здесь.

Он вскинулся, обернулся.

Фира с Людмилой появились на опушке, держась за руки, и только при виде него расцепились. Первая на месте осталась, а вторая протопала прочь на сажень-другую, на землю плюхнулась, скрестив ноги, и принялась пальцами влажные волосы не то расчесывать, не то драть. Морщилась, шипела, шмыгала и всё подтирала ребром ладони подтекающий нос.

– Стемнеет скоро, – заметил Руслан. – Торопиться надо. Заждались нас.

– Меня не было пять седмиц, – буркнула Людмила, поднеся к глазам особливо спутавшиеся пряди, будто надеялась их разделить силой взгляда. – Лишний час никому сердце не разобьет.

«Как знать…»

– Пять? – Фира нахмурилась. – Нет, мы… мы долго добирались, и град чудской, опять же, но не могло столько пройти!

– Ну, Навь обманчива. – Людмила фыркнула и оставила волосы в покое, откинув их за спину. – Может, и годы пролетели, и нет уже ни Яргорода, ни людей нам дорогих. Тогда тем более некуда спешить.

И вроде без досады говорила, со злой радостью даже, но вдруг сморщилась, что прошлогодний паданец, и разрыдалась.

Фира тут же к ней бросилась, на колени рядом опустилась, обняла. А Руслан снова на дерево откинулся и прикрыл глаза. Его участие им точно без надобности. Разве что тоску их отчаянную на себя переманить, принять удар и схлопотать по полной.

Заслуженно, пожалуй.

Когда заиграли гусли, Руслан хмыкнул. Людмила все уши ему прожужжала о Фириной гудьбе, и, похоже, та решила утешить подругу как умела. Не запела только, а жаль… на пиру ему понравилось.

На свадебном пиру.

На пару с ребрами и душа заныла, заворочалась. Руслан стал было вставать, рукой в землю уперся, но вдруг накренился мир, перевернулся, завалился набок. Веки отяжелели, загрубели, но он все ж сумел их разлепить, глаза царапая, и понял, что сам лежит на боку.