Там, где бьется сердце. Записки детского кардиохирурга

Время транспортировки имеет решающее значение в нашей работе. Я не люблю, когда оно превышает четыре часа, так как асфиксия миокарда достигает предельно допустимых границ. Слишком сильно ослабшей сердечной мышце очень трудно восстановиться… если это вообще удается. В отличие от других пересаживаемых органов, от сердца сразу же после трансплантации требуется работать в полную силу. Печень и почки могут пребывать в оцепенении несколько часов, а то и дней, и при этом организм не слишком пострадает. Но только не сердце. Оно должно немедленно начать работать. Итак, если времени потребуется слишком много, я откажусь от этого предложения. Очень прискорбно для Михаэля, но я не осмелюсь взять на себя чрезмерную ответственность. Ни за него, ни за трансплантат. Да, за трансплантат тоже, так как нужно учитывать и его потенциал. Есть и другие Михаэли, которые умрут, не получив вовремя новое сердце. Может быть, среди них есть ребенок, до которого ехать ближе, и у него больше шансов на успех.

В ожидании ответа я открыл шторы и взглянул на небосвод. Луна была не полной, но яркой, на фоне неба изящно выделялся Маттерхорн. Глядя на эту картину, я планировал в уме будущую одиссею. Сначала сращения, возникшие вследствие предыдущих операций, преградят мне путь к сердцу и сосудам. Затем нужно будет реконструировать два входящих сосуда, по которым кровь попадает в сердце, и один из двух выходящих. Наконец, пришить сердце на правильное место, потому что сердце Михаэля по прихоти Природы находится в грудной клетке… справа. Меня ждал титанический труд, а главное, требующий огромной концентрации. Не считая времени асфиксии, всегда «слишком долгого», которое может серьезно ослабить наше новое сердце. Этим вечером много разных факторов будут постоянно работать против нас.

— Три сорок. «Rega» подсчитала время возвращения — три часа сорок минут.

Принимая во внимание сложность операции, я решил ограничить время четырьмя часами. Сроки получаются очень сжатые, но если все пройдет без помех, то у нас должно получиться.

— О’кей, берем!

Нашему большому приключению дан зеленый свет.

В этот момент я осознал, что есть еще одна дополнительная трудность: мое возвращение в Цюрих. Уезжая на отдых, поезду я предпочел машину, поскольку предвидел возможность трансплантации и хотел быть доступным в любой момент. Но теперь, поспав всего полчаса, я боялся четырехчасовой дороги. Тем более что она сильно испортит мне концентрацию, которая так нужна для сложной реконструкции.

И я добавил, почти в сторону:

— У меня еще одна проблема. Я в Церматте, железнодорожный туннель закрыт. Я не уверен, что могу ехать на машине. Не могли бы вы узнать, может ли «Rega» прилететь за мной на вертолете?

— Хорошо, я спрошу у них.

Вальс телефонных звонков завертелся быстрее. Нам нужно было сражаться на трех фронтах: доставить Михаэля в Цюрих, поторопить бригаду, везущую трансплантат, и вернуть меня в клинику.

Через двадцать минут:

— Выходите на вертолетную площадку ниже базы через полчаса. «Эр Церматт» вас отвезет. Садитесь в лифт на улице, на нем вы подниметесь на площадку.