Там, где ночуют звезды

Повар с белым сапогом на голове приносит вазу зелёного тибетского стекла. В ней лежат сплетённые в клубок кобры. Словно витрина оптики, но очки живые, они шевелятся вместе с крапчатыми, склизкими лицами. Из-под зигзагообразных очков сверкают глаза.

Уильям указал сигарой, какие змеи ему приглянулись, и повар тотчас ухватил их длинными серебряными щипцами.

Свет в зале меркнет, солнце догорает, как фитиль. На маленькой сцене вспыхнули огни. Карлик поднял занавес.

На сцене — фиолетовый аквариум. На дне аквариума раскрывается раковина, из неё выплывает жемчужина и превращается в обнажённую танцовщицу с флейтой. Девушка легко выбирается из аквариума и танцует между столиков. Её живот колышется под звуки флейты.

Когда танцовщица снова нырнула в аквариум, обернулась жемчужиной и скрылась в раковине, змеи уже лежали на наших тарелках. Побывав в аду, кобры приобрели цвет красного перца. Но их очки, теперь без стёкол, по-прежнему темнели вокруг глазных впадин, как татуировка.

Уильям наслаждался едой, смаковал, запивая каждый кусочек глотком вина. А я из уважения притворялся, что ем и получаю удовольствие, но на самом деле только шевелил губами, как ангел из Пятикнижия…

Снова зажглись огни, карлик опять поднял занавес.

Чтобы возбудить у посетителей аппетит, на сцену выходят сиамские близнецы, две сестры в одном платье. Одинаковые личики, сросшиеся, как положенная набок восьмёрка. Девушки поют, завывая наподобие электронной музыки. Довольные едоки ржут, как лошади.

У меня запершило в горле.

— Они обе замужем, — нарушил мои размышления Уильям. — Я был у них на свадьбе. Говорят, они изменяют. Причём каждая изменяет мужу с мужем своей сестры. Те тоже сросшиеся. Бог знает, какой трагедией это может кончиться.

— Они могли бы развестись и выйти за своих любовников, — заметил я.

— Все великие люди мыслят одинаково. Я давал им точно такой же совет. Но сестрички и слушать не хотят. Говорят, мы ничего не выиграем. Только потеряем: и мужей, и любовников.

Занавес опустился. Концерт переместился в тарелки. Подали суп.

— Называется «гнездо голубой ласточки», — объяснил Уильям. — Очень поэтично. Забираются на деревья, похищают у птиц гнёзда и готовят из них суп. У него аромат духов «Шанель». Он не только вкусный, но и очень полезный для сердца. Говорят, спасает от инфаркта. Не удивляйтесь. Вся жизнь — это череда превращений. Мне доводилось бывать на чикагских бойнях. Знаете, что там делают из глаз заколотых животных? Самые дорогие женские чулки!

— Я тоже был на чикагских бойнях, — похвастался я перед Уильямом, — но такого не видел. А знаете почему? Потому что мне там сразу же стало дурно.

— Ещё настанет время, когда женские чулки смогут превращать в бычьи глаза. — Уильям поднёс ко рту полную ложку супа.

— Простите, что меняю тему, — набрался я храбрости, — это очень интересно, но что с вашей литературной энциклопедией?

— Ах, да, энциклопедия. Если останетесь ещё на пару недель, сможете получить экземпляр. Вы занимаете там почётное место. Но, по правде говоря, энциклопедия — это всего лишь хобби. Чтобы в целом оставаться нормальным, надо быть немного сумасшедшим. Моё призвание — политика. Я стал политиком ещё в материнской утробе. А в наших краях для политики нужен не меньший талант, чем у Хемингуэя или Пикассо.

Покончив с супом, он указал на крупную надпись над сценой:

— Знаете, что там написано? Я вам переведу: «Запрещено проносить в ресторан револьверы, гранаты, бомбы. Просим уважаемых посетителей оставлять перечисленные предметы в гардеробе». Уже из этого видно, что значит быть политиком в нашем городе.

4

Улыбка, словно белая мышь, прошмыгнула по его лицу и скрылась в глубокой морщине на лбу. Уильям учтиво поздоровался с толстяком за соседним столиком и подмигнул мне с азиатской иронией:

— Министр культуры. Так называемый. Ему просто подарили эту должность. В один прекрасный день взяли и сказали: «Слушай, ничтожество, теперь ты министр». Не мог же он отказаться. Мы жертвы внушения. Какие-то идиоты трубят нам в уши всякую ерунду, а мы малодушно киваем.

Кто считается великим художником? Тот, кого так называют. Истинный художник сам не знает, чего стоит. А этому ублюдку, министру культуры, просто чертовски повезло. Видите у него за столиком ту красавицу с веером? Молодая вдова. Дней десять назад парни из джунглей застрелили её мужа, генерала.

Его улыбка растянулась до ушей.

— Только посмотрите, что он заказал. Вот ублюдок, знает же, что новое либеральное правительство запретило этот деликатес. Сегодня ночью вдова застреленного генерала получит огромное удовольствие.

Я повернулся, чтобы улучшить наблюдательную позицию.

По проходу между столиками вышагивал метрдотель — китайский Наполеон, а следом за ним два филиппинца в леопардовых костюмах несли квадратную клетку.

Они несут её за медные ручки, как тяжёлый чемодан. Ставят возле столика, за которым сидит министр культуры со своей дамой, и только теперь я замечаю, что из круглого отверстия в крышке клетки высовывается лохматая голова перепуганной обезьяны.