Там, где водятся чудовища

– У всех. Никогда такого не видали, – раскрыл рот молодой парень, державшийся за отбитую грудину. – Аккурат из самих чрев дырищи. Будто…

– Будто что-то вылезло из этих самых чрев, – закончил за него Старый, и парень кивнул.

– А следы? Были какие-нибудь следы? – поинтересовался Мстиша. Побитые переглянулись и развели руками.

– Говорите уже, не тяните. Старый, они что-то знают, – заметил напарник.

Мужик с длинными руками вдруг вскинулся.

– Старый? Не охотник ли на чудовищ? – с надеждой спросил здоровяк, пытаясь подняться.

– Ну, предположим, я, – нехотя отозвался сталкер. – А что?

– Прости, охотник! Не знали мы!

– Меня больше интересует, по какой причине вы вообще обо мне слышали. А то куда ни пойду, тут же на поклонников нарываюсь, – протянул Старый.

– Да кто ж не слышал о тебе, охотник? – удивился мужик, но внятно объяснить происхождение слухов не смог. Сталкер начал подозревать Лютая и ходящую у него в друзьях божественную руку.

– Первым тоже охотник был, простой, тебе не ровня. На медведя ходил, волков в одиночку… а тут нашли его с потрохами наружу, и лицо такое, будто за ним все твари нижнего мира гнались. Никто и никогда до этого охотника напугать не мог, не было в нашем городище сильнее его, – продолжил длиннорукий.

– А вторым Горшу нашли. Кожемяку нашего. Он хоть и не сильно умом горазд был, зато силушки неимоверной. И лицо… такое же было, – продолжил еще один мужик, худой и длинный, как жердь.

– Видимо, третий тоже не последний человек на городище? – полюбопытствовал Старый.

– В лесу живем, охотник. Днем даже дети бегают, грибы-ягоды собирают, а как стемнеет, за тын нос не каждый высунет. Я это к чему – последние дома сидят, в леса не ходят.

Сталкер снова подошел к трупу, стащил с него окровавленную рубаху. Тело было сведено судорогой, все мышцы напряжены. На месте пупка месиво. Кожа то ли прорвана, то ли прорезана, лоскутами висит. А в застывших глазах, и правда, ужас такой, что даже Старый ощутил холодный порыв ветра, скользнувший по позвоночнику.

– Ну-ка, мужики, помогите, – попросил диверсант, и несколько рук опасливо вцепились в мертвеца, переворачивая его.

На спине мышцы вздулись и вовсе страшно. Видимо, боль человек чувствовал до последнего, пока сердце не остановилось. И снова ничего необычного, никаких следов. В портки сталкер лезть не решился: при соседях-родичах не слишком прилично, да и не было никакой охоты. Труп вернули на место.

– Смотри, Старый, что это у него? – спросил вдруг Мстиша, указывая на бороду. Сталкер пригляделся и увидел, что волосы под нижней губой оплавились и сильно завились, будто опаленные огнем.

– Ну, например, костер раздувал, – предположил Старый. – Или головней…

Он осекся, вовремя остановившись перед словом «прикуривал». Да кто его знает, чем там мужик бородищу прижег.

– А ведь у всех такие отметины! – воскликнул молодой парень, будто подслушавший мысли охотника.

«Твою за ногу!» – подумал Старый и от души сплюнул в траву. Стебли, на которые попала слюна, окрасились вдруг в красный цвет.

Сталкер в панике провел рукой по губам, глянул с опаской. Ладонь осталась прозрачной, никаких следов. Новый плевок тоже не дал никакого эффекта. А трава под ногами прямо-таки светилась багрово.

Мстиша скинул рюкзак и достал кожаную флягу с водой. Он прошелся по траве, разбрызгивая перед собой влагу, и скоро «прочертил» след, ведущий от трупа. Красная полоса уходила в сторону, что-то ползло тут, огибало встреченные препятствия.

«За ногу и в душу мать!» – На этот раз сталкер сдержался от плевка. Находка рушила последние надежды на нападение обычного хищника.

– Дело к вечеру, надо бы уходить, – прогудел длиннорукий. Его спутники с тревогой смотрели на охотника. Тот колебался недолго.

– Берите павшего на руки, несите домой. Мы пойдем с вами, – сказал сталкер. – Прогуляемся, вас проводим, а потом двинем своей дорогой. Вы, думаю, сами тут разберетесь, правда? Небось такой след до утра не простынет. Наверное.

* * *

Дорога к Надежной Заимке оказалась долгой и наполненной проблемами. Помятые диверсантом городищенские ковыляли по лесной тропе, шумно отдуваясь и постанывая от боли в ушибленных местах. К тому же нести мертвого человека, пусть и знакомого при жизни, было крайне неприятно для живущих в мире, где смерть вообще воспринималась как нечто очень опасное для любого, даже бросившего мимолетный взгляд, оказавшись рядом. Лучше не касаться, в общем, чтобы не накликать.

Первым, как всегда, встревожился Старый. Он спиной чувствовал: что-то наблюдало за их небольшой группой из лесной чащи, из-под темных ветвей почерневших от старости елей.