Там, где живут боги

Кейси встала перед открытым холодильником, раздумывая, что бы такого взять, чтобы можно было унести с собой в спальню.

— Хочешь, я сделаю тебе тост? — предложила Деспина.

— Хочу. Спасибо, мам.

Девушка проследила за движениями рук матери и заметила в них лёгкую дрожь.

— Как папа?

— Пока держится. Мирт ему немного облегчает боль.

— Мирт? Какой ещё мирт? — удивилась Кейси.

Деспина замерла на пару секунд, потом исправилась:

— Это я так называю его лекарство, уж очень сложное у него название.

— Ясно. Мам, а твоя бабушка Дафна была язычницей?

Деспина выронила нож, которым намазывала масло:

— Не говори глупостей, Касьяни.

— Может, хватит притворяться? Мы с Никосом всё слышали!

— С Никосом? Он тоже слышал?

— Да. Молится сейчас, наверное, за спасение твоей грешной души.

— Не надо иронизировать, дочка, прошу.

— Ладно. Так что там моя прабабушка?

— Ничего. Она никогда не говорила, что была язычницей. Всё это выдумки её подруги.

— Которая была бабушкой кирии Димитры?

— Именно. И, пожалуйста, не говори ничего об этом отцу, хорошо?

— Нет проблем. А с тобой об этом говорить можно?

— Можно, милая, но не уверена, нужно ли, — вздохнула Деспина.

Кейси решила не продолжать этот разговор. Пока. Она налила в стакан сок, взяла тарелку с горячим тостом, от которого исходил приятный запах расплавленного сыра, и ушла в свою комнату. Перед экраном ноутбука стоял Никос, прижав пальцы к губам.

— Мы пропали! — воскликнул он.

— Не говори глупостей! — резко оборвала брата Кейси.

— Ты не понимаешь, Кейси, кажется, миру уже нужен новый Христос!

— Господи, Нико, прекрати сейчас же! Ну что у нас за сумасшедший дом? Неужели нельзя спокойно жить без всяких страхов и предрассудков?

— Как можно жить без веры?

— А как можно так слепо верить?

Близнецы стояли друг напротив друга, одинаково высоко подняв брови, выпятив подбородки и сжав кулаки. Две идентичности внезапно превратились в двух антиподов.

— Умоляю, Кейси, закрой эти страницы и не читай больше про этих безбожников!

— А то что? Бог накажет? Или ты сожжёшь меня на костре?

— Кейси!

— Нико! — Кейси резко выдохнула. — Всё, иди к себе!

Никос постоял ещё минуту, потом тихо сказал:

— Я буду молиться за тебя, — и вышел из комнаты.

А Кейси снова вернулась к экрану.

«Нас обвиняют в жертвоприношениях, но сколько ягнят режут на Пасху и индеек — на Рождество для христианских пиров!..»; «Монотеизм изжил себя, пора вернуться к истокам, к своим истинным прародителям!..»

Кейси захлопнула крышку ноутбука и задумалась. Если во времена Византийской империи принуждали сменить свою веру под страхом быть сожжённым на костре, значит, это кому-то было нужно? Тогда кому сегодня понадобилось раскручивать колесо истории вспять, возвращаясь к древним истокам? А главное, зачем? В чём вообще смысл поклонения? Кейси никогда не сомневалась в существовании Господа. Знала наизусть огромное количество молитв и священнописаний из Нового и Ветхого Заветов. Зажгла за свою жизнь тысячи свечей и отстояла сотни молебнов. Так её воспитывали, так она росла. В школе предмет «религия» изучался параллельно с греческой мифологией, с которой, по мнению самих греков, начиналась их история. Но никому и в голову не приходило пересекать эти две параллели или воспринимать их как одно продолжение другого. Кейси решила начать сначала. Итак, Троянская война была? Была. Боги в ней участвовали? Безусловно, ведь всё и началось с яблока раздора, которое Богиня Афродита дала Парису, пообещав ему любовь самой прекрасной в мире женщины, Елены, жены императора соседнего государства, Менелая. Полубог Ахилл участвовал в войне? А как иначе? Его «ахиллесова пята» по сей день официально обозначается в медицине. А долгое возвращение Одиссея домой после гнева Посейдона? А подвиги Геракла? Где заканчивается история и начинается литература? Почему никто не считал нужным проводить грани между реальными событиями и мифом, оставляя за учениками право самим решать, чему верить, а что принимать за выдумки? Всё просто. На протяжении десяти лет у них всегда был предмет «православная религия», который чётко давал ученикам понимание об истине и вере в одного, единого Бога.