Там, где живут боги

«Братьев» Венетисов ждал частный катер. Хмурый капитан пожал руку Ставросу и Сапфо, сухо пособолезновал и тут же повернул ключ в зажигании. Мотор медленно опустился в воду и забурлил, вспенивая тёмно-синие волны. В течение получаса все молчали. Сапфо любовалась красотой полуострова и чистой, омытой дождём природой. Где-то полукруглые, где-то острые горы и холмы от ярко-зелёных до светло-салатовых, словно дети, тянули руки-кипарисы к голубому небосводу. Она думала о том, что когда-то, чуть более трёх тысяч лет назад, именно на этом месте, разрывая воздух и сотрясая землю, шла великая война между богами и титанами. Один гигант по имени Афос швырнул в Посейдона огромную скалу, но тот поймал её и бросил в ответ, придавив под ней титана Афоса. Теперь он вынужден сидеть на глубине океана и держать гору, названную его именем, которая уже более десяти веков гремит церковными колоколами и носит на себе православных священников и монахов, людей ненасытных и бесполезных обществу.

Ставрос не смотрел по сторонам. Он не мог оторвать взгляда от Сапфо в широких мальчишеских джинсах и рубашке, которая от брызг прилипла к подпрыгивающей на волнах маленькой остроконечной груди. Его мужская плоть напряглась. Он подошёл к девушке сзади, обнял за талию и плотно прижал к своему животу. Капитан стоял позади них, сосредоточенно глядя вдаль…

Как только они ступили на святую землю в порту Дафни, Ставроса буквально облепило духовенство.

— Царствие небесное твоему отцу! Святой был человек!

— Пусть земля ему будет пухом!

— Упокой, Господь, его душу!

— Мир праху его! На небесах Михалис обретёт спокойствие!

— Господи, даруй ему вечный покой!

Сапфо, хотя и знала, насколько знаменит своей благотворительностью и своими вкладами в православное христианство, был Михалис Венетис, всё равно немного опешила. Мужчины в длинных многослойных рясах и в колпаках, все на одно лицо, с редкими длинными бородами и жиденькими хвостиками, схваченными бежевыми резинками, которыми перетягивают колбасу в супермаркетах, готовы были разрыдаться от такой потери. Все они выглядели как один, помноженный на несколько раз, с разницей, пожалуй, в росте и объёмах выпирающих животов. Потом они переключились на «Никоса». Ставрос, казалось, уже был готов выдать все тайны как на духу. Сапфо сложила пальцы рук в замок на груди, склонив набок голову, точь-в-точь как это делал Никос, и обречённо прошептала:

— Аминь.

Монахи по очереди стали обнимать Сапфо, прижимаясь каждый своей щетиной к наклеенному волосяному покрову на лице девушки. Она задержала дыхание. Её выворачивало от запахов пота, еды и ладана, которые исходили от служителей Господних, почти никогда не пользующихся средствами гигиены.

Наконец священнослужители стали по одному разворачиваться, и каждый пошёл своей дорогой. И только Ставрос собирался было облегчённо выдохнуть, как один из отдаляющихся монахов, по имени Никифор, настоятель монастыря Эсфигмена, обернулся и подозрительно посмотрел на Сапфо. Их взгляды встретились, задержались друг на друге, потом разошлись. Сапфо зашла за спину Ставроса, а настоятель ушёл восвояси.

— Почему он так на тебя посмотрел? Точно всё понял, его не проведёшь, он из этих… из староверцев! Для него, кроме православия, ничего больше не существует. Слышала, как он с патриархом Варфоломеем рассорился из-за того, что тот с католическим Папой вздумал помириться? А женщин так он вообще ненавидит! Если Никифор что-то заподозрил, будь уверена, он нас сдаст с потрохами! И знаешь, что нам грозит? Тюрьма!

— Успокойся, котик, всё будет в порядке, вот увидишь. Только вот то, что твой страх проявляется у тебя на лице, вряд ли нам поможет. Ты похож на дрожащего дьяка, замышляющего кражу века.

Сапфо заставила Ставроса слегка улыбнуться, хотя он всё ещё напряженно всматривался в отдаляющуюся черную фигуру Никифора.

Потом девушка добавила:

— Помни о том, что ты ничего плохого не делаешь, мы здесь для спасения жизни моей мамы. Господь на нашей стороне.

— Дай-то Бог, дай-то Бог!

— Ты мне лучше вот что скажи, как мы доберёмся до Мегисти Лавры, где хранится пояс Пресвятой Богородицы? Я не вижу ни одного такси.

— Ножками, принцесса, теперь только ножками.

Сапфо посмотрела вокруг. Ничего, кроме гигантских кучерявых гор, не было видно. Если представить полуостров, который напоминал три вытянутых пальца руки, и заострить внимание на указательном, то порт, к которому они причалили, находился с внутренней стороны средней фаланги. Монастырь Мегисти Лавра, скрывавший храм Богини Артемиды, стоял на противоположной стороне конца воображаемого ногтя. Между ними пролегали десятки километров извилистых тропинок через горы, самой высокой из которых был Афон. Хотя Cапфо и не отличалась физической подготовкой, она была вынослива и упряма. «Я иду к тебе, Артемида, и я вынесу ради тебя всё, что уготовили мне Мойры, богини судеб! Я преклоню перед тобой своё колено, чего бы мне это ни стоило!» А вслух сказала: