Там, впереди

— Тут, Вась, тоже история… Три недели назад этот «Послеполуденный голос» объявил в статье «Зимнее пальто», что «Модные цвета зимы-72 — нефритовый, изумрудно-зеленый, карминовый». А эти «изумруды» и «нефриты» промышленность наша не выпускает. Говорят, один такой вид одежды был, из джунглей Бразилии привезли — оперение попугая копировали. Ну, а жене во что бы то ни стало захотелось иметь модное пальто — бегала по городу, бегала, ноги и опухли. Лежит. Записочку прислала, чтобы я ей этот нефрит хоть со дна моря доставал, иначе, предупреждает, займется пересмотром личных отношений. А у нас дети — соображаешь? Я, в пустой квартире сидя, даже сомнением погрешил — и как это работники Домов моделей узнают, что на какой сезон носить надо? Наука у них есть какая или во сне снится? Или, может, голос с неба на ухо шепчет? И вот же как получается — промышленность выпускает одно, а они рекомендуют другое. Дед говорит — стрижено, бабка говорит — палено.

— Мода непознана и непознаваема.

— Да уж видно, что так. Атом рассекретили, лазер изобрели, в космос летаем — на все ума хватило. А тут, видно, шариков в голове маловато, никак сообразить не можем. Пошли, что ли, искать?

— Пошли…

Теперь мы с Васькой Грачиковым раз по десять в день обмениваемся информацией. По части смокингов и нефритов. Неутешительно. А к тому же я обзваниваю знакомых:

— Братцы, нет ли смокинга для Васьки? И для меня? Принимаются также фраки, камзолы, свитки, пелерины, жупаны, казакины и рыцарские доспехи. Поскольку неизвестно, куда повернет мода завтра.

Одного еще не успел сделать — позвонить редактору «Послеполуденного голоса», чтобы он дал нам взаймы свой смокинг. Уж у него-то наверняка есть, иначе с чего бы писать! Вот только Васька сомнением дело портит — а что, говорит, если под рубрикой «Моды сезона» печатаются юморески и фельетоны?

1971

ПРОВЕРКА

…Гришу Проталина знаете? В гараже вашем работает, ездил с вами тоже, лохмы еще себе по моде отпускал. Ну, муж мой это. А чего вспомнила — вы, говорят, из рыбаков, так и эта история к тому гнется.

Заладил мой Гриша на рыбалку, как суббота, так и пошел, и пошел… С вечера валенки, штаны ватные, полушубок около двери приладит, чемоданчик с удочками и всякими причиндалами тоже. Встает затемно, почитай, и спать не приходится. «Я, говорит, Кать, к тому все под порог собираю, чтоб тебя не будить, сколько тебе и так днем бегать-то приходится!» А я, дура, от тех слов и таю, как восковая, четвертинку, заранее припасенную, в рюкзак уложу, закуску всякую — по автобусам мотается человек, на льду стужу терпит, в положение входить надо. Рыбы-то когда и привезет малость, а больше нет, водоемы, говорит, все разбраконьерили. Да что мне рыба эта самая? Главное — отдыхает человек…

Да вот стало, значит, на меня сомнение находить. У других-то рыбаков и валенки расшлепанные, и одежда размята и замусолена, и от морды, извиняюсь, хоть прикуривай, — оно ведь на льду находишься, и шлепнуться доведется, и с червяками этими возня, и мороз кожу нажаривает, так что одно к одному. А у моего Гриши все как новенькое и в личности бледность. Ну, балакали мы с соседкой, я ей и просветилась насчет всяких сомнений, открылась насквозь — в летах такая женщина, степенная, тетей Верой зовут. «А ты его проверь, своего-то Змея-Горыныча» — присоветовала она. «Да как же, говорю, я его проверю, вослед мне, что ли, на озеро тащиться?» — «Да зачем тащиться, — посмехается она, — ты его чемоданчик вынь в пятницу да крючки на удочках и обрежь. А там погляди, что станется да получится». Так ведь, думаю, правильно тетя Вера наставляет, нынче вон всюду говорят — доверяй, дескать, да проверяй…