Там за Гиндукушем

Из глаз Кунигунды брызнули слёзы. Она, не в силах сдержать себя, громко в голос зарыдала. Одна из женщин, находившихся у постели больного, поддержала Кунигунду.

– Гретхен, проводи фройляйн в умывальник, успокой её! – приказал фон Пенк служанке.

Они ушли.

– Что нового? – спросил фон Пенк у врача.

Доктор Краузе беспомощно развел руками.

– Медицина ещё не имеет противоядия от клещей! Пульс сорок четыре…

В разговор вступил пастор:

– Мужайтесь, Вольфганг!

Фон Пенк взорвался:

– Я только и делаю, что мужаюсь! Дальше некуда. Если можете, отдайте ему моё сердце, если нет – убирайтесь!

Кудашев сделал шаг к кровати. Те три минуты, что он провёл в этой спальне, его мозг старательно, слово за словом поднимал из глубин памяти и воспроизводил всё, что он читал о клещах и энцефалите в бесчисленных справочниках, энциклопедиях, лекциях и журнальных публикациях.

Круто повернулся к фон Пенку. Крепко взял его за руку. Спросил, глядя в его глаза:

– Если меня привезли для оказания помощи больному, я готов! Только напоминаю вам: я – биолог, не врач! Но у нас мало времени. Если доверяете – жду команды!

– Да! Да, доктор Джон! Работайте. Спасите Иосифа, сохраните мне сына!

Кудашев был рядом с больным. Приложил два пальца к сонной артерии, считал слабый пульс. Окликнул врача, собиравшегося покинуть спальню:

 Уважаемый доктор Краузе! Вернитесь! Действительно, пульс сорок четыре. Не обижайтесь на Вольфганга. Давайте работать вместе. Мы не дадим Иосифу умереть!

Краузе поспешил вернуться.

В сущности, это был просто пожилой человек, смертельно боящийся фон Пенка, которого в сами немцы в слободе за глаза с оглядкой звали «Der tollw;tige Stier» – «Бешеным быком»!

Краузе поклонился Кудашеву:

– Я готов, профессор, располагайте мною, как вам будет угодно!

Кудашев принял командование на себя:

– Стол к кровати! Чистую клеёнку. Таз. Большую миску. Холодную кипячёную воду, крутой кипяток, нашатырный спирт, раствор марганцовки, сердечные средства! Быстро, как можно быстрее!

Поднялась суматоха. Домашние засуетились. Действительно, немецкий порядок и дисциплина, как организационные факторы – в критической ситуации многозначимые. Без паники, без лишних слов и расспросов каждый из слуг и домашних, делал то, что был должен делать. Через минуту приказания Кудашева были исполнены.

Кудашев продолжал:

– Перевернуть больного на живот! Нельзя на спине. Доктор, очистить ему желудок. Быстрее! Аккуратнее! Вентилятор есть? Несите! Так. Воздух в лицо больному! Еще вентилятор! Очистили? Умойте его. Чаю больному. Крепкого чёрного с лимоном сладкого. Ни в коем случае не горячего. Тёплого. Из ложечки. Давайте, давайте. Он теряет влагу. Здесь дышать нечем! Пол стакана. Через час – ещё хоть четверть! Доктор, что у вас есть для поддержания сердечной мышцы? Зачем кипяток? В грелку. Грелку в ноги. Под одеяло!

Вольфганг фон Пенк стоял у кровати на коленях. Не отдавая себе отчёта в том, что он делает, не осознанно, впервые в жизни сам без принуждения читал вслух «Отче наш» на родном языке, так, как когда-то читал перед сном в приюте Святого Мартина Лютера! Заканчивая словом «Амен!», начинал сначала: – «Unser Vater in dem Himmel!»…

Очнулся от того, что кто-то достаточно крепко тряс его за плечо. Поднял вверх глаза. Перед ним доктор Краузе. Он серьёзен, но его глаза светятся надеждой:

– Вольфганг! Пульс пятьдесят одна секунда. Пятьдесят одна! Будет жить!

Фрау Гретхен, провожала Кунигунду к умывальнику, поддерживая её одной рукой за талию, а другой за локоть. Думала с простотой крепкой немецкой женщины: «Ох, уж эти англичанки! Красота лица без силы в теле! Как только они умудряются рожать мальчиков, которые вырастают в сильных мужчин?! Ведь, полмира, говорят, под английским флагом»…

В умывальной комнате налила в таз чистой питьевой  – не речной! – артезианской воды. Достала из бельевого шкапа чистое полотенце.

– Битте, фройляйн!

– Данке шен, фрау Грета! – поблагодарила служанку Кунигунда. Перестала плакать. Начала умываться.

Гретхен прислушалась. Со второго этажа её явно звали:

– Грета! Фрау Грета! Где вы? Ставьте кипятить воду. Быстро!

Кунигунда подняла к служанке мокрое лицо:

– Идите, фрау Гретхен, вас зовут. Спасибо. Я теперь сама.

Умывшись, вышла в коридор. Попыталась понять, в какой части дома находится. Так, здесь кладовая. Туда – тупик. Вот дверь. Отсюда входили, нет? Вышла во двор. Понятно, чёрный ход для прислуги. Вернулась в дом. Значит, по узкому коридору дальше. Вот поворот в знакомый широкий коридор первого этажа. Наверху суматоха. Команды, беготня. Что-то делается!

На второй этаж лестница ведёт через гостиную. Правильно. Нужно быстрее. Нельзя оставлять доктора Джона одного! Кунигунда ускоряет шаги. Однако, у первой полуоткрытой двери в какую-то комнату останавливается.

Знать бы заранее, чем может обернуться простое женское любопытство!

Заглянула в комнату.

По обстановке – письменный стол, стеллажи с книгами – догадалась: рабочий кабинет фон Пенка!

Словно кто-то невидимый подтолкнул Кунигунду в спину. Сделала шаг, другой…