Там за Гиндукушем

Преследователи разделились.

Санджар-бек пришел в ярость. Отдал приказ «не стрелять, возьмём живыми!».  Первым, не спешиваясь, спустился по крутому спуску к ручью. Погнал коня по мелководью с намерением атаковать в лоб с фланга, обогнав экипаж на очередном повороте. За ним – ещё двое.

За поворотом дорога неожиданно пошла под гору. Кудашев увидел: впереди каменные стены караван-сарая с дозорной башней на пригорке. Ударил кнутом. Лошади ускорили свой бег. Но и курбаши вырвался вперёд, обогнав экипаж на конский корпус. Настолько, что позволило ему сделать роковой выстрел. Снизу вверх.

Правый запряжной жеребец на всём скаку встал на дыбы и опрокинулся навзничь, ломая дышло, обрывая ремни упряжи. Кудашев камнем, выпущенным из пращи, полетел со своих козел. Ударился спиной о двойной ствол молодого кипариса и упал, потеряв сознание на каменное крошево осыпи у дороги.  Левый жеребец упал под тяжестью опрокинувшегося экипажа, замолотил копытами, пытаясь освободиться. Ещё мгновение, и упряжка вместе с коляской, переворачиваясь в воздухе, рухнула с дороги в ручей.

Басмачи спешись. Расстреляли искалеченных упряжных коней. Обрезав перепутанные ремни упряжи, перевернули разбитый экипаж.

Кунигунду искать не пришлось. Белокурая женщина в сиреневом европейском одеянии для верховой езды, в бриджах и в сапогах без головного убора в безвольной позе лежала, привязанная за талию белым шарфом за  подлокотник сиденья. В её руке пистолет «маузер» с затвором в заднем крайнем положении. Без патронов. Она не дышит. На голове рана. Белокурые волосы в крови.

Один из басмачей подёргал Кунигунду за ногу, убедился в безнаказанности своих действий и начал снимать с её ноги сапог. Второй разжал ей пальцы и забрал «маузер».

Санджар-бек поднялся по осыпи на дорогу, подошёл к неподвижно лежащему ничком Кудашеву. Несколько раз ударил ногой по телу, потом нагнулся, приложил два пальца к сонной артерии.

Подумал: «Что ж,  операция окончена. Можно ехать к немцам за расчётом, везти голову мужчины европейской внешности без бороды, но с бакенбардами! Правда, давно не брился. Уже и усы и борода пробиваются. Ничего, это можно поправить, чтобы у заказчика не было сомнений».

 Услышать пульс помешал стук копыт. Поднял голову.

Успел увидеть всадника в тёмно синем бурнусе с лицом, на половину прикрытом концом чёрного тюрбана, дуло винтовки. Успел подумать: «Алжирский туарег…».  Увидел вспышку. Упал в воду ручья навзничь с головой, пробитой пулей винтовки «Ли-Энфильд».

Ещё четыре всадника в одинаковых синих бурнусах, сделавших по выстрелу, покончили с оставшимися мародёрами.

Кудашева удалось привести в чувство. Он был жив. Сильные опытные руки старшего туарега прощупали его конечности, рёбра. Переломов не обнаружили. Но Кудашев, сделав несколько глотков воды из предложенной походной фляги, придя в сознание, не открыл глаз. Он бредил.

В караван-сарае, находящемся на расстоянии в пределах прицельного выстрела из винтовки, не нашлось любопытных смельчаков, любителей даром поглазеть на трагедию, разыгравшуюся в предгориях Загросса. Так что, свидетелей произошедшего преступления не было.

Пять всадников в бурнусах алжирских туарегов не вернулись в караван-сарай Билбил-дех. Они похоронили найденное тело женщины, завернув его в чёрный кашмирский халат раненого мужчины. В скальном грунте копать могилу было невозможно. Её тело отнесли от дороги подальше и обложили сначала крупными камнями, потом поменьше, воздвигнув холм в половину человеческого роста. Такой, какой уже возвышался рядом, проросший горными травами, над телом безымянного путника… Бог Велик. Омин!

Скоро к туарегам  присоединились ещё трое всадников на конях и два верблюда с пешими погонщиками тоже в синих бурнусах. В такой же синий бурнус был обряжен и Кудашев. Часть поклажи с одного верблюда перегрузили на второго. На освободившееся место устроили, как могли, найденного незнакомца. Тронулись в путь по старой караванной дороге, не  предназначенной для колёсного транспорта. На Восток.

Через час неторопливого путешествия караван туарегов встретил кавалерийский разъезд Отдельного батальона разведчиков-скаутов индо-британской военной экспедиции.

Старший из туарегов, не останавливаясь, поднял над головой развернувшийся под тяжестью золотой печати, болтающейся на шнурке, пергаментный свиток. Нараспев, громко оповестил:

– Дипломатическая миссия Его Величества, да хранит его Всевышний, султана Хамиз-Али-Маруфа Великолепного и Благочестивого!

Майор Джеймс Фитц-Гилбер читать грамоту не стал, осматривать груз не посчитал нужным. Винтовки английского производства «Ли-Энфильда» за плечами туарегов говорили сами за себя. Это не контрабандные «маузеры». Беспокоиться не о чем. Отдал честь туарегам.

***