Там за Гиндукушем

– Инициатива наказуема! Не известно, на каких условиях и основаниях работают немецкие топографы. Вполне возможно, исполняют договор с шах-ин-шахом. В любом случае, самовольная акция,  не согласованная с нашим Центром, одобрена не будет. Цена пакета топографических карт несоизмерима с ценой риска провала группы, который ставит под удар стратегически важную операцию в будущем!

Карасакал был невозмутим, словно торговался на базаре, продавая барашка:

– Были нужны карты – вот они! Свежие. Еще чернила не высохли. А насчет секретности не сомневайтесь: мой старый приятель ещё по мектебу курбаши Махмуд-шахсевен свидетелей в живых не оставляет! Немецкие топографы никому и ничего более не расскажут…

……………………………………………………….

* мектеб – школа для мальчиков, обычно при мечети.

……………………………………………………….

Если бы Калинин сидел не на кошме, поджав под себя ноги, он упал бы со стула от этой новости.

В разговор вступил Войтинский:

– В основных ориентирах они идентичны старым английским. Новые важнейшие ориентиры проверены, имеют место быть. Мосты в указанных местах присутствуют, их параметры грузоподъемности и габариты указаны правильно. Фотографиям приграничных крепостных сооружений цены нет. Группа в целях конспирации этим даже озадачена не была!

Карасакал, обращаясь к Калинину, перебил Войтинского:

– О чем речь? Не хочешь – не бери. Найду другого покупателя. Или сожгу.

Быстрым движением вырвал пакет из рук Калинина. Поднял бумаги над огнем:

– Возьмешь? Плати деньги!

Калинин в бешенстве.

– Прочь от огня. Дай сюда!

Карасакал отвел руку с пакетом за спину:

– Ты привез деньги? Этот товар за отдельную плату!

Калинин фыркнул, словно камышовый кот, но сбавил тон:

– О деньгах разговор впереди. Сначала сам отчитайся о расходах. И о доходах не забудь. Два каравансарая уже должны приносить свою прибыль!

Карасакал:

– Я не счетовод. Но хочешь, пиши сам. Я помню каждый рубль, каждый кран, все суммы, истраченные за поход, на строительство каравансараев и на «бакшиш» местным властям. Царских денег давно уже нет! Что касается прибыли от каравансараев, то она принадлежит мне лично, как плата за услуги, которые будут оказываться курьерской русской службе. Я хорошо помню условия нашей деятельности!

………………………………………..

*  Бакшиш (тюрк.) – подарок, взятка.

………………………………………..

Калинин:

– Бакшиш – это хорошо. Хорошо, что у тебя такая замечательная память, Карасакал. Не забудь, на чьи деньги ты начал большое доходное дело. Эти деньги ты получил от меня, не так ли? Теперь ты будешь платить четверть от прибыли лично мне. В противном случае я найду нового хозяина каравансараям, а ты вернешься в зиндан на Кладбищенской улице в Асхабаде! Хорошо понял?!

Карасакал положил руку на рукоятку кинжала. Его ноздри радувались, как ноздри боевого коня в скачке.

Войтинский крепко взял его за локоть.

– Подожди, не горячись, Караджа-Батыр!

Обратился к Калинину:

– Я не буду о деньгах. Поговорим о моей работе. Она исполнена. Мой отчет, уточненные топографические карты и план-схемы этапов у вас, господин подполковник. Прошу подтвердить окончание моей заграничной командировки. Прошу выдать мне паспорт либо иной документ, который даст мне право беспрепятственно вернуться в Россию, в Асхабад!

Калинин взял себя в руки. Стараясь говорить как можно ровнее, произнес твердым голосом:

– Господа! Прошу учесть, что мы с вами хоть и находимся на территории суверенной монархии – Персии, но в северной зоне интересов России согласно Российско-Британского договора 1907 года. Ваше присутствие здесь обусловлено определенными обязательствами, подписками, данными вами лично без принуждения. Нарушение вами принятых на себя обязательств, влечет за собой соответственные меры, а именно: взятие вас под стражу и возвращение в Асхабад под конвоем. Уведомляю вас, что вы оба в Закаспийской области числитесь в розыске с обвинением в убийстве унтер-офицера тюремной стражи и побеге из тюрьмы!

Войтинский почувствовал себя с головы до ног облитым ледяной водой.

– Господин подполковник! Мы так не договаривались. Мои подписки, данные полковнику Дзебоеву, содержат совершенно иные условия нашего сотрудничества.

Калинин:

– Alia tempora! Времена переменились… Все течет, господин поручик, все изменяется! Все претензии к полковнику Дзебоеву. Увы, он уже – частное лицо. Так что, прошу не портить со мной отношения, исполнять мои приказания. Вашу свободу и честное имя, господин Войтинский, вам еще предстоит заслужить. Не беспокойтесь, я позабочусь о том, чтобы Центр оценил ваш труд по достоинству.

Пришла пора вступить в разговор и Кудашеву. Он крепко взял Калинина за плечо: