Там за Гиндукушем

– Старые добрые английские баллады хороши в морозный зимний вечер у камина с горящим брикетом шотландского торфа… Каждая баллада – это длинный очень длинный печальный вечер. Вечер, который может закончиться сентиментальными слезами прекрасных слушательниц. Лучше я спою испанскую морскую песню, любимую и в английских портах!

Общество желало развлечения. Кудашеву похлопали авансом. Он начал энергичным, как удар рапирой, аккордом:

«Флибустьеры и авантюристы,

Слава вам, искатели чудес!

Не забыты времена конкисты,

Не забыт отчаянный Кортес.

Золотым шитьем горят распятья

На холщевых синих парусах.

Песни, шутки, пьяные проклятья

Слышит порт на разных языках.

Гордо вьются вымпелы и флаги,

Бьет в причал зеленая волна...

Пропивают золото бродяги,

Наливая кубки дополна.

В миг забыты прежние невзгоды —

Лихорадка, голод, смерть друзей.

Вспоминают славные походы,

Имена счастливых кораблей.

Батраки сеньорами вернулись,

Беглый вор инфантом разодет.

Грандами бродяги обернулись,

Обокрав, ограбив Новый Свет.

Бриллианты в кабаках дарили,

Серебром бросались, как золой.

Корабли лишь золотом грузили

И не брали девушек с собой!

И, готовы к новым приключеньям,

Промотавшись, рвутся в океан.

Снова флибустьеры с нетерпеньем

Дружно крутят старый кабестан...

Как герои Греции когда-то

В море шли за Золотым Руном,

Шли авантюристы в Эльдорадо

Под мортир и аркебузов гром.

Открывали острова и страны,

Золотому кланялись Тельцу.

Черным ромом врачевали раны,

Дань платили Римскому отцу.

Сколько их ушло на дно морское,

Сколько в миг надежд погребено!

Но, как прежде, манит Золотое –

В даль морскую юношей – Руно!»…

– Однако! – полковник Баррат не нашёл слов, чтобы высказать свое одобрение. Хлопал в ладоши. Все хлопали.

Вечер удался. Приём закончился на доброй ноте.

Прощались. Фрау Марта фон Пенк расположилась в своем «Мерседес-Бенце» и укатила в немецкий посёлок без мужа. Леди Мария Эллен Баррат, урождённая Мак’Кеннзи и её дочь Кунигунда воспользовались новеньким «Роллс-Ройсом»!

Квартиранту дали понять, что он может вернуться к себе.

Полковник Баррат, оберст фон Пенк, Лисович-Кутафьев и «Ораз Сардар» прошли в домашний кабинет вице-консула.

Кудашев, прежде чем самому отойти ко сну, заглянул в спальню к своему ассистенту. Гагринский сладко спал, высунув из-под тюлевого полога босую ногу. Перекрестив товарища, Кудашев разделся сам, принял душ, посмотрел на темное без луны звёздное небо и попытался заснуть. Тщетно. Его мозг не повиновался волевым командам, исходящим из него же. Он трижды или четырежды прокрутил своему господину полную синемахронику за весь истёкший день. Вспоминал весь прошедший день подетально. Слишком много всего было. В конце-концов, умаялся и его мозг. Кудашев понял: причина беспокойства не полковник Баррат, не Великий Змей Загросса, не Пенк, не гости из Закаспия.  Причина беспокойства – Уна.  Уна, Уна, ещё раз Уна и… собственная совесть. Леночка!  Леночка…  Как мог он хоть на минуту забыть её?! В последний раз Кудашев глянул на светящиеся белым фосфором стрелки своего хронометра: три двадцать две! И уснул.

Увы! Минут через тридцать Кудашева разбудили звуки автомобильных моторов. Во двор въехала одна машина, а минуту спустя – вторая. Проскрипели под тяжёлыми шагами выходящих мужчин сухие доски пола веранды.  Машины развернулись и выехали со двора. Скрипнули петли ворот. Звякнул большой кованый железный крюк. Снова всё затихло. Через минуту вновь запели сверчки, завели свои бесконечные песни лягушки. Кудашев провалился в добрый без грёз сон.

Но пришлось проснуться снова. От полной тишины. И в этой тишине звякнула пустая консервная банка – сторожок, поставленный Кудашевым у порога своей спальни. Кто-то невидимый бесшумными шагами шёл к нему.  Кудашев быстрой рыбой выскользнул из постели, вынул из-под простыни свой «Веблей» и укрылся у окна в тени бельевого шкафа за шторой.

Хороша безлунная ночь для дел тайных!

Однако, человеку даны не только глаза и уши. За незваным гостем тянулся сладкий шлейф запахов розового масла, вирджинского табаку и запаха особого, который не мог быть сравним ни с чем. Этот запах мог принадлежать только одной женщине в мире! Очень желанной женщине!

Июля 14.1912 г.

Александра Георгиевича и Уну Скотт поутру не могли разбудить ни вставшее в положенное время солнце, ни Джамшид-баба, приготовивший завтрак, ни ассистент профессора Владимир Михайлович Гагринский. Спали до полудня.

Кунигунда исчезла, как и появилась.

Кудашев поднимался с постели, словно после тяжёлого похмелья. Перед ним стоял Джамшид-баба.

– Вам записка, сахиб. Полковник Баррат просит вас срочно прибыть в Генеральное консульство!

***

Кудашева в миссии ждали. В кабинете вице-консула два клерка. Каждый с папкой бумаг.

Полковник Баррат краток:

– Уважаемый профессор Котович! Вы помните наш вчерашний разговор?

– Да, сэр, – ответил Кудашев.

– Не передумали за ночь?

– Нет, сэр, – ответил Кудашев.

– К сказанному вчера у меня есть некоторое дополнение, – продолжил полковник Баррат.

Кудашев насторожился.