Там за Гиндукушем

Из коляски не без помощи возницы с трудом спустился пожилой турок в красной феске. По знаку Кудашева управляющий помог пройти турку в дом. В гостиной Джамшид-баба наскоро приготовил традиционное в Азии ложе. На двойном ковре с подушкой-мутака уложили ночного гостя. Кудашев накапал в стакан холодной кипячёной воды сорок капель валерьянки. Эту норму полковника Дзебоева Кудашев знал хорошо. Конечно, это был Владимир Георгиевич. Джамшид-баба приготовил чай, принёс поднос с засахаренными финиками и чёрствой лепёшкой. Кудашев понял, разговора здесь не будет.

– Спасибо, братья, – тяжело вздыхая после каждого слова, поблагодарил турок. – Я забыл в Куме свои лекарства. Думал, не страшно. Я доктор филологии, преподаю в университете Истанбула. Пишу трактат о средневековой персидской поэзии. В Шираз еду. Хочу своими глазами увидеть мавзолеи Саади и Хафиза, поклониться их праху! Простите за ночное беспокойство, я сейчас продолжу свой путь. Здесь, в Исфахане, в европейской гостинице «Аббаси» меня ждёт номер!

– Как хотите, уважаемый эфенди, но вы могли бы переночевать и здесь!

– Благодарю за вашу доброту, не буду ею злоупотреблять, доставлять беспокойство. Мне лучше. Поеду.

Кудашев и Джамшид-баба проводили эфенди до его коляски. Возница помог подняться своему пассажиру на высокое сиденье. Уехали.

Кудашев направился в свою спальню. Начал было раздеваться, но его потревожил Джамшид-баба. Не говоря ни слова, показал Кудашеву забытый турком дорожный ковровый саквояж. Развёл руками.

Кудашев покачал головой. Жестом попросил раскрыть саквояж. Ничего не трогая, заглянули внутрь. Кое-что из одежды, паспорт, кожаный портмоне…

– Нужно вернуть, – решил Кудашев. – Его в гостинице без денег и документов не примут. Снова сердце болеть будет. Поеду, найду, передам!

Поглядел на часы.

– Если кто из скаутов придёт с донесением, пусть ждут. Постараюсь не задерживаться.

Вышел, завёл автомобиль. Приказал открыть ворота. Мощные английские фары вспороли исфаханскую ночь. В двухстах метрах от усадьбы Кудашев на своём «Роллс-Ройсе» обогнал пустую коляску. Через версту – «Рено» полковника Дзебоева. Его водитель Илларион помахал Кудашеву. Остановились. Потушили огни. В темноте Кудашев вернул Дзебоеву «забытый» им саквояж. Передал собственный бурдюк из шкуры серого козлёнка с синематографическими плёнками. Пояснил:

– Мой отчет. Здесь много всего. Работаю, пока фартит!

– Как с деньгами? – спросил Дзебоев. – Не стесняйся.

– Я не в гвардии служу, – ответил Кудашев. – В Исфахане за медный шахи десять мер риса отвесят! Читайте, у меня новые возможности для работы. Но боюсь наружного наблюдения. Враги появились весьма серьёзные. Всё, нет времени. Поезжайте. Я на связи, у меня всё в порядке!

– Спросить ничего не хочешь?

– Хочу. Много чего хочу спросить. Но не сейчас. Долгий разговор нужен. Только намекну: не возьму в толк, почему мне без конца дорогу Гюль Падишах переходит? Как кошка с мышью играет! Почему его воспитанник Карасакал в живых остался, а остальные погибли? Почему в его руки попал Калинин?! Почему Гюль Падишах, он же Мак’Лессон, опознав Кудашева, не сдал его англичанам, не убил его, когда была такая возможность? Где ответы?!

– Отвечу коротко. Более подробно при следующей встрече. Я переслал Евгению Фёдоровичу Джунковскому самый подробный отчёт о событиях в каравансарае на реке Атрек. О Калинине. О непонятной роли Гюль Падишаха. Он воспринял эту информацию, как ожидаемую.

– Что сами думаете?

– Джунковский не только настоящий разведчик, он один из организаторов Большой Игры. Кукловод. Без эмоций, без сантиментов, без политических убеждений. Для него люди – только фигуры на шахматной доске. Ну, ты его теорию лучше меня знаешь. Не забыл его шахматные «этажерки»?! Возможно, фигура Гюль Падишаха тоже используется им. Нам с тобой просто так этого ребуса не решить. Время покажет, кому какая роль отведена. Всё, до свидания, Саша. Бог с тобой! До связи.

Разъехались. Через сорок минут Кудашев был дома.

Вернувшись в усадьбу, Александр Георгиевич был так измотан, что уснул в кресле, успев лишь стянуть с ног сапоги. Выспаться и в эту ночь не удалось. На этот раз Кудашева поднял на ноги злобный лай его белуджских бассаров. Вышедшие на шум Джамшид-баба и Гагринский не спешили унимать собак. Нужно было ещё понять, что за причина заставила их изменить стереотип своего обычного поведения. Скоро стало понятно. Над забором показалась голова капрала кавалерийских скаутов.

– Сахиб протектор! – кричал он. – Выходите. Едем в лагерь. Мы их поймали!

Джамшид-баба зажёг «летучую мышь», обогнал Кудашева, направлявшегося к калитке, отворил её. Вышли на улицу. У ворот четыре всадника из боевой группы «IsMB» во главе с ланс-дафадаром Раджем Лаклаком.

На пятой лошади двое. Мужчины крепко связаны спина к спине, примотаны арканом к седлу. Их ноги стянуты кожаным ремнём, пропущенным под животом лошади. Головы скрыты полотняным мешком.

Что за личности сокрыты под мешком, Кудашев выяснять на улице не стал. Ночь ночью, но вражеский глаз и в темноте зорок.