Там за Гиндукушем

– Мистер Саймон! Проводите нашего гостя, придержите собак.

От ворот послышался сигнал клаксона. Кудашев узнал: «Роллс-Ройс» Уильяма Баррата!

Собаки бросились к воротам. Вышел и Джамшид-баба. Выглянул в калитку. За ней стоял Уильям Баррат.

– Не отпирайте ворота, – сказал он, – позовите доктора Джона.

Кудашев вышел.

Не здороваясь, не говоря ни слова, Уильям открыл заднюю дверцу салона автомобиля.

На сиденье полулежала в весьма неудобной для дороги позе Кунигунда, закутанная в тонкий шерстяной шотландский плед. На полу салона, на подушке, снятой с переднего сиденья авто, сидела мисс Ева, обняв обеими руками свою госпожу.

***

Глава немецкой общины в Исфахане герр оберст Клаус фон Пенк не допустил на территорию поселения уполномоченных военно-санитарной службы экспедиционного корпуса Армии Вице-Королевства Индии. Повестку, присланную на его имя секретарём Генерального консульства Соединённого Королевства в Исфахане, проигнорировал.

Генерал-майор Уилфред Маллессон ежедневно получал информацию о ходе расследования, но пока от оценки проводимой работы «IsNB» и её группы воздерживался, советов не давал.

Генеральный консул в беседе со своим военным атташе в мягкой, но настойчивой форме попросил Уильямом Баррета  до поры не обострять сложившиеся нейтральные взаимоотношения с немецкой общиной, пока в руках коллегии не будет достаточных веских доказательств в совершении преступления немецкими подданными.

– Дорогой Уильям, – сказал ему полковник сэр Уильям Фредерик Треверс О’Коннор, – немецкое поселение в Персии не имеет своего юридически значимого статуса. Об этом статусе немцы пока только мечтают. Они действуют, используя практику уже свершившихся прецедентов на Африканском континенте. Как было в Камеруне, в Того?  Сначала торговые фактории, потом приобретение земельных участков у местных туземных вождей, затем строительство поселений, городских, портовых промышленных объектов недвижимости, рождение немецких детей на новой осваиваемой территории… А потом, используя первый конфликт либо с местным населением, либо с иной колониальной державой, будь то Италия, Франция либо Великобритания, обращаются за военной защитой к Дойче Рейху! В нашей ситуации мы воздержимся от силового решения проблемы. Фон Пенк ещё не дорос до серьёзной провокации. Но ваш отец, незабвенный полковник Баррат, знал ему истинную цену. Пенк не пожалеет ни крови чужой, ни своих немцев для достижения амбициозных целей Дойче Рейха. Пока…

– Мы не можем допросить его, сэр? Пусть, не допросить, хотя бы побеседовать. Не ехать же мне к нему в посёлок без приглашения! – молодой атташе был явно расстроен.

– И о чём вы его спросите в первую очередь, Уильям? Не ему ли принадлежит найденный в пещере использованный огнемёт? Сами можете ответить, почему ваш отец пригласил фон Пенка на домашний ужин?

– Увы, сэр, отец не делился со мной своими соображениями, касающимися службы. Повод мог быть любой… Допустим, показать новый английский автомобиль, превосходящий своими характеристиками «Мерседес-Бенц» фон Пенка. Причина, конечно, была иной. Отца беспокоила набирающая силу немецкая диаспора в Исфахане! В случае военного конфликта этот посёлок станет военной базой, военным укрепленным форпостом Германии. И прежде всего мощной политической картой в Большой Игре, сэр!

О’Коннор с интересом взглянул на молодого Баррата. Ого, этот мальчик мужает на глазах. Что ж, сталь под молотом становится только прочнее! Однако, прежде, чем закончить деловой разговор, посоветовал вчерашнему драгоману, но сегодняшнему атташе:

– Прошу вас, сэр Уильям Баррат, освежить в памяти регламент дипломатической переписки! Сожалею, но Форейн Офис рекомендует не тревожить на стадии расследования иностранные государственные учреждения, имеются в виду Персия, Турция, Германия, Россия. Я жду от вас конкретных доказательств, с помощью которых можно было бы составить объективную картину события преступления. На этом сегодня разговор закончим, Уильям!

Военному атташе осталось щёлкнуть каблуками, отвесить Генеральному консулу поклон и, по-военному повернувшись через левое плечо, покинуть кабинет.

***

Душу свою, измученную последними событиями, Уильям Баррат отвёл в разговоре с Джоном Котович.

Кудашев появился в его кабинете ближе к обеду.

Первым вопросом к профессору был тот, что тревожил больнее иных:

– Как Уна?

Кудашев вздохнул, протянул Уильяму пробирку с чёрным комочком внутри, залитую формалином и заткнутую пробочкой.

– Что это?