Танец мотылька

Ангелина выписывает в воздухе неведомый нам ключ, и черные змейки, выползая из ее рукавов, устремляются ко всем магам. Они не могут отступить или шевельнуться. Вот от кого во мне есть дар чистильщика: от мамочки. Хорошо, что я никогда не признавался, что тоже так умею. Иначе на мне было бы намного больше грехов. Но вот аккумулировать силы, как она мне не под силу.

Силы всех магов текут к матери. Они, словно нити, стягиваются в пучок и обматывают Ангелину по всему телу. Над нами вырастает химера, похожая на гигантского паука с сотнями лап.

Сначала немеют ноги, затем огонь поднимается выше и обжигает грудь. Пульс замедляется, дыхание становится редким и незначительным. Перед глазами плывет туманная пелена. Я выдыхаю:

— Прости, Артем, что не уберег…

Меня пронзает острая боль. Кричу рваным голосом, а вместе со мной кричит брат.

Мать меняется. Кожа на лице и руках покрывается черными чешуйками и переливается перламутром. С вихрем ветра темный наряд преображается. Вытягивается хвост, и вскоре женщина возвышается над полем жутким высоким фантомом. Когтистые лапы тянутся ко мне.

Маги обоих синдикатов качаются, превращаясь в кукол на ниточках. Мать связала всех.

Только Аким не тронут. Стоит рядом и ехидно улыбается. Жаль, не дал ему в челюсть, когда хотел. Чувствовал же, что мразь последняя. Сдержался. Зря.

Все просто: мать будет править миром, а он отхватит кусок пирога. Мы против них — мелкие блошки.

Нам не враждовать нужно было, а искать способы победить врага. Но мы же слепы и глухи. Видим только себя и свое горе. Артем мстил за личную боль, я прятался, чтобы спасти свою шкуру. А Вика… Она просто была разменной монетой и приманкой.

Неужели Реньюеры думали, что смогут противостоять Маттеру? Двоим Меттерам? Или сколько их на самом деле? Опрометчиво взяли в дело Крыловой Акима в виде непосильной помощи, а все обернулось против них же. Трио сошел с ума, если думает, что без Мнемонов справится с этими тварями. И где же он сам? Верхний на поле боя — обманут и повержен. А где же Трио? Не удивлюсь, если это очередная договоренность. Давно я не доверяю этому магу, которого никто никогда не видел. Но мне уже не узнать, что случилось на самом деле и какое ждет будущее тех, кто останется в живых.

Вижу среди толпы Лизу и еще нескольких знакомых Реньюеров. Может, Ян все-таки выжил при взрыве? После такого взрыва мало кто выживает. Но как девчонка спаслась?

Пытаюсь позвать Зиму. Никто не отвечает.

Тишина звенит, как расстроенная гитара. Она корежит пространство, изгибает материю и превращает тело в пыль. Я чувствую, как первые клетки кожи отрываются от рук и черными хлопьями взмывают к небесам. Красная луна притягивает эти частички и поглощает их. Боли нет, есть только горечь невыполненных мною сверхзадач. Но на них уже не остается времени. Только в последние секунды жизни понимаешь, как много еще хотелось бы сделать.

Артем тоже рассыпается. Он молчит, видимо, принял исход. Когда распад добрался до его пояса, брат поворачивает голову и шепчет:

— Прости…

Улыбаюсь и киваю. Нет смысла таить злобу. Я даже на мать не злюсь теперь, хоть сейчас она и не похожа на женщину, которая качала меня на руках и пела на ночь колыбельные. Сейчас Ангелина смахивала больше на Горгону, разве что только взгляд ее превращал не в камень, а пыль. Но она невольно освобождает меня от боли и печали, дает крылья и милосердно погружает в забвение. Брата жаль, хотелось, чтобы его жизнь была лучше. Он заслуживает счастья, а я тащу его за собой. Не смог уберечь. Стратил. Ошибся. Жизнь — не компьютерная игра, в ней не пройдешь уровень заново.

Когда-то через много тысяч лет, возможно, мы встретимся с Викой, но уже не на земле. И может, наступит миг счастья и для меня. Я буду ждать.

«Вольный, что ты расслабился?» — голос Яна внезапно прерывает мысленный поток.

Я не могу открыть глаза. Брожу закоулками подсознания и уже не чувствую свое тело. Добираюсь до красной звезды и сажусь возле нее.

«Где ты?» — спрашиваю я.

Зима не отвечает. Видимо, мне почудилось.

Всего лишь иллюзия или крупица воспоминания. Верить в невозможное можно, только если ты сам уже нереален. Мысли создают вокруг меня странный узор: витиеватые, закрученные в спирали лазурные полосы кружатся и формируют пучки света. Углубляюсь в самую глубину подсознания. Звезда памяти горит и выбрасывает красные плети, похожие на протуберанцы. Одна из них огненным языком дергается вперед и впивается в плечо. Я не чувствую боли. Вторая зацепляет руки, затем еще одна мягко входит в сердце, а после — тысячи алых языков пронзают меня насквозь.

Я принимаю их с благодарностью. Оседаю на колени, чувствуя, как жизнь покидает мое тело, и вселенная раскрывает объятия. Так вот какая она — смерть?

Глава 40. Все возможно

Темнота выпускает медленно. По спине бежит холод. Он сковывает движения и бросает меня в дрожь. Тяжело приоткрываю глаза.