Танец мотылька

Чужой дом, чужие люди. Никого не знаю в лицо и не могу вспомнить. Меня обнимает черноволосый смуглый мужчина. Мы на коленях друг напротив друга. Его лицо и одежда измазаны кровью, а на щеках дорожки от слез. Он молод. Черты лица строгие, притягательные. Крупные руки придавливают мои плечи: я едва могу дышать. Густые ресницы незнакомца скрывают глаза, веки плотно закрыты, и я не могу разобрать дышит он или нет. На секунду кажется, что я его где-то видела. Странное ощущение дежавю.

Что происходит?

Светлолицая женщина возраста моей мамы кладет руку мне на плечо и зовет за собой. Замечаю в ее ушах серебристые и длинные, как змейки, сережки.

Я выбираюсь из объятий мужчины. Он плавно оседает на пол и заваливается набок. Жив или нет? Мне хочется ему помочь, но женщина настаивает, чтобы я следовала за ней. Тянет и больно сдавливает плечо.

— С ним все хорошо, — бросает она.

Одернув руку, иду за незнакомкой. Бегло осматриваю себя: вся в грязи и крови. Волосы торчат бурыми паклями и едва покрывают плечи. Удивляюсь, ведь у меня всегда были длинные космы до поясницы. На щеках влага. Слезы?

Мысли путаются, и я понимаю, что с трудом могу вспомнить лица родных. Как я здесь оказалась? Кто эти люди?

Все кажется сном. Легкая дымка вокруг, и подсветка за окном подтверждают мою догадку. Я, видимо, сплю.

Мы поднимаемся на второй этаж. Женщина, не спрашивая разрешения, молча раздевает меня и заталкивает в душ.

— Вика, быстрей. Мы должны успеть, — шепчет она и уходит. Из комнаты договаривает: — У тебя несколько минут.

Слушаю шум воды и наблюдаю за грязно-ржавыми потеками исчезающими в стоке. Это кровь мужчины, не моя. Кто этот черноволосый? Почему я была в его объятиях? И, очевидно, плакала вместе с ним. В памяти тупик, пятно, провал. Помню последние полгода, а прошлое не могу упорядочить. Детство. Школу. Университет. Работу. Кто я? Ничего не помню.

В моей памяти только танцы и… насилие. Это осознание кидает меня на стену. Влипаю плечом в мокрый пластик и едва удерживаюсь на ногах.

Что происходит?

Вода теплая. Чувствую ее прикосновение каждой клеточкой кожи. Пар поднимается из-под ног и оседает на стекле крупными каплями, которые превращаются в прозрачные кривые полоски.

Таких натуральных снов не бывает.

Щипаю себя больно за руку. Банально, но обычно помогает. В фильмах все так делают. Истерично смеюсь, когда на локте выступает красное пятно: теперь будет синяк.

Сон не рассеивается. Не уходит с резким вдохом. Не подкидывает меня в привычной теплой постели. Будто я провалилась в другую реальность или иллюзию. Может, я сижу в палате для психически больных?

Заворачиваюсь в полотенце и выхожу в комнату. Высокие окна в пол манят: подхожу ближе. За ними искрит фейерверк, но не слышен грохот. Только крик.

Толпы странных людей располагаются стенами друг против друга. Они перебрасываются горящими шарами.

Так не бывает! Что это за представление? Ковыряюсь в памяти и не могу ничего вспомнить.

Села в маршрутку и поехала на прослушивание. Мне уступили место, я приникла к окну и закрыла глаза, чтобы успокоиться и настроиться на выступление. И очнулась здесь. Точно сплю. Как тогда вернуться в реальность? Смотрю еще раз на локоть, где розовеет пятно, а затем перевожу взгляд в окно.

Иссиня-черное небо подсвечивается вспышками. Красная луна смотрит на землю и, будто заливается слезами. Может я на выезде? На костюмированном корпоративе?

— Вика, переоденься. И выпей это, — та же светлая женщина протягивает мне чашку. Я, не раздумывая, делаю глоток и давлюсь горечью.

— Что это?

— Противно, но вернет тебе силы. Выпей до дна. Только ты можешь все остановить. Но сначала нужно все вспомнить.

— Кто вы?

Женщина не отвечает. Она прижимает руку ко дну чашки и заставляет выпить остальное. После чего, горько улыбнувшись, уходит.

Откашливаюсь. Прочищаю неприятное ощущение в горле, и усмехаюсь от нелепой курьезности ситуации.

Нахожу на кровати одежду: джинсы, белье, футболку и легкий свитер. Следую совету и одеваюсь, справляясь с тошнотой и головокружением. Только сейчас замечаю, как тянет и жжется в груди, словно там разрастается вулкан из серной кислоты. Может это от напитка, что дала женщина? Нельзя было пить гадость из рук незнакомки.

Слышу стук в дверь. Очень аккуратный.

— Да?

— Готова? — навстречу выходит молодой мужчина. У него выбриты виски и высокая каштановая шевелюра на темечке. В левом ухе золотая сережка в виде крохотного колечка.

Вопросительно гляжу в карие глаза вошедшего. Он буравит на меня так, будто мы знакомы много лет.

— К чему?

Мужчина приближается. Я пячусь и упираюсь в стену между окнами.

— Некогда объяснять. Прости, Вика, сейчас будет больно, — он кладет руки на виски, а я не успеваю запротестовать. Меня пронизывает током и резко погружает в липкую темноту.

Память врывается в сознание толчками, ударами, грохотом. Она сбивает с ног, царапает лезвием и рвет на кусочки душу. Больно, слишком больно. Но больнее не физическая боль, а моральная.

Я вспоминаю все, что было «до», «после», до «до» и после «после».