Танец на цыпочках (СИ)

Самозванный жрец, обокравший остров, пренебрегший даром целителя…

Мев только-только начала привыкать жить без Катасаха, когда на пороге её хижины образовался Айдан с очередной плохой новостью: не стало Винбарра. Хранительница мудрости приняла новость мужественно. По большому счету она тосковала только о том расстоянии, что увеличивала смерть. Когда прекращался доступ к далекому, но живому брату. Не нужно было дышать ему в затылок, чтобы знать — он следует своей судьбе, он растёт. Возможно, он даже счастлив. И вы обязательно увидитесь после церемонии, и продолжите неоконченную дюжину лун назад беседу, чтобы разойтись на следующие луны, окрылённые покоем и радостью за благо друг друга. Так было с Катасахом. Так было с Винбарром. Говорить, нет, даже думать о братьях в прошедшем времени… Айдан продолжал мяться у дверей.

— Говори и уходи, у Мев нет времени на тебя.

— Хранительница мудрости, я соболезную твоей утрате. …утратам. Но грядут новые церемонии, а твои ножны лишены меча, и я…

Серп вспорхнул шальной улыбкой луны, и Айдан вдруг заорал и схватился за лицо. Человеческий сок бодро забарабанил по дощатому настилу.

— Укуси йоглана за ногу, пёс, и да украсят твои потроха его рога!

— Проклятая ведьма! — орал Айдан, выбегая из её хижины и зажимая рану.

— Закон запрещает убивать земляков, поэтому Мев оказала тебе милость. Может хоть так твоё чутьё обострится, — она забросила в рот кончик айданова носа и аппетитно захрустела хрящом, глядя ему вслед.

Осунувшаяся и взъерошенная Мев брела в последнее рабочее святилище, не засорённое Самозванцем и отравленными им тварями.

Присев у алтаря, она выкладывала на него зелья, курения и свёртки. Когда всё было готово, хранительница мудрости развернула самый большой из них и вынула из сухую человеческую кисть. Она приложила её ко лбу, потом поцеловала и положила на алтарь. Быть может, Сиоре повезёт, и она сможет пережить уход en on mil frichtimen. А быть может, они скоро встретятся с Катасахом, и весело посмеются над тем, что осталось от Тир-Фради… «Тир-Фради — это мы. Каждый из нас, и он жив, пока мы живы, и пока мы не сдаёмся». Мев взяла с алтаря мёртвую руку и приложила к груди.

— Спасибо, Катасах, — прошептала она и снова поцеловала руку, — мне пора. Мы еще поговорим, обещаю.

Она медленно и аккуратно снимала и раскладывала амулеты на алтаре, ставила небольшие башенки из браслетов, сердито смазывая с них крупные капли слёз. Серп оставил на мёртвой ладони глубокую влажную борозду. Мев осушила чашу и закашлялась от боли. Зелье по виду напоминало ключевую воду, но содержало яды в несовместимых с жизнью пропорциях. Взмах серпа — и уже её собственная рука выпускает кровь. Хранительница мудрости вложила ладонь в ладонь мертвеца и зашептала слова Становления Связи.

Воздух наполнился звоном рвущихся нитей жизни. Мириады острых осколков навсегда остались в воздухе святилища. Может быть однажды сюда войдет жрец, который сможет прочитать, который сможет узнать, ЧТО сделала нелюдимая Мев. Может быть однажды жрец прочтёт узоры ИХ Праздников с Катасахом и загорится от ласкового солнца, навсегда оставившего свет их церемоний в проклятых Самозванцем местах… От стоп поднималась тугая волна красной горячей энергии. Навстречу ей, нехотя, словно стремясь вернуться обрано, с макушки стекал ледяной и белый, словно сметана, свет.

Она крепче вжала рану в руку мертвеца и прошептала:

— Мев идёт…

На жизнь оставались считанные секунды. Красное и белое столкнулись в солнечном сплетении, и хранительница мудрости больше не смогла жить.

Сиора вытирает сбежавшую на висок слезинку и садится, сбрасывая одеяло. Земля больше не дрожит. Метка на щеке навсегда умолкла. Рожки на месте, ничего не изменилось, но как будто стало навсегда иным, потеряв прежний смысл. Сиора пришла в себя. Теперь она готова действовать.

========== 12. Скитания ==========

Комментарий к 12. Скитания

Трек: Desiderii Marginis - Deadbeat I

¹ Minundhanem — наречённая/-ый возлюбленная/-ый, священный союз

² En on míl frichtimen — Тысячеликий бог

³ On ol menawí - связанный с Тысячеликим богом

⁴ Renaigse — чужак

Душа покинула землю Фрасонегада.

Вековые деревья осклизли и пожухли. Сердцевины почернели и оставались хрупкими комками в ладонях. Жил только самый ближний к коре слой. Птицы умолкли, животные ушли.

Мев стояла, опустив руки, и вглядывалась в изменившийся ландшафт. Уши заложило, каждое движение встречало сопротивление, и казалось, будто она идет по дну реки против течения.

Она протёрла глаза, вгляделась в руки, ощупала себя. Ничего не изменилось, кроме отметин хранительницы мудрости и её левой ладони. Зелёный цвет навсегда покинул её тело, уступив место синюшным разводам, глубокий разрез на ладони сочился и никак не подсыхал. Боковое зрение отметило стайки неясных теней, настороженно выглядывающих из-за умолкших стволов. Она оглянулась, но никого не увидела.